— Особенно если я пригляжу за ними, — вставил Спенсер.

— Тебе незачем утруждать себя, старина, — сказал Бёртон.

— Это вообще не труд.

— Замечательная мысль! — согласилась мисс Мэйсон. — Хоть лебеди и почти ручные, но, джентльмены, у Герберта волшебные руки: его любят даже болтуны! Я буду чувствовать себя намного спокойнее, если он полетит с вами: наверняка там есть какая-нибудь деревня, где он сможет остановиться, или, может быть, хозяева поместья выделят ему комнату среди слуг?

Бёртон внимательно оглядел бродячего философа и спросил:

— Ты не будешь возражать, если и вправду поживешь со слугами? Для меня было бы очень полезно иметь своего человека внутри, понимаешь?

— Не волнуйся, босс, я знаю свое место в жизни. Для такого, как я, людская — это шаг наверх!

— Тогда я буду счастлив, если ты составишь мне компанию в Тичборн-хаусе.

— Тичборн? — одновременно воскликнули Изабелла и Герберт.

— Да, я занимаюсь этим делом.

— Сдохнуть мне на этом месте: в жизни не делал ничего подобного!.. Да-а, уж это точно шаг наверх, — философски добавил Спенсер.

Через час все трое устроились поудобнее в коробчатых воздушных змеях, попрощались с Изабеллой и взмыли в воздух. Лавируя между вертикальными столбами дыма, они направились на восток и пересекли столицу, оставив за собой огромный сверкающий купол собора Святого Павла. Стояла мягкая приятная погода, и Бёртон, окруженный безграничной пустотой, почувствовал радость свободы. Горизонты Англии всегда вызвали у него что-то вроде клаустрофобии: они так не походили на огромные пространства Индии, Африки или Ближнего Востока, что он почувствовал удивительную свободу, увидев, как далеко они убежали назад. Вскоре грязный, запруженный людьми город исчез; теперь ландшафт составляли маленькие городки, деревни, поля, леса и реки. Почти полностью покрытая зеленью, природа дышала каким-то непривычно теплым уютом.

— Похоже, не так-то уж ты и плоха, старушка Англия! — пробормотал он и удивленно выдохнул: раньше он подобных чувств не испытывал.

— Йо-о-о-хо-хо! — послышался крик, и мимо него промелькнул рыжеволосый Суинберн под белым опереньем лебедя.

— Проснись, босс: гонка началась! — проорал Спенсер, обгоняя Бёртона с другой стороны.

Королевский агент дико оскалился, дернул поводья и проревел:

— Эй-эй-эй!

Лебедь изо всех сил замахал крыльями и полетел так быстро, что Бёртона буквально вдавило в полотняное сиденье. Воздушный змей плавно скользил по спокойному воздуху без выворачивающей кишки болтанки, которая так досаждала королевскому агенту во время погони за Брюнелем. Внизу скользнул Уэйбридж, и здесь Бёртон обогнал Спенсера.

— Не отставай, лодырь! — крикнул королевский агент. Оставив философа позади, Бёртон заметил, что Суинберн здорово опередил его. Без сомнения, поэту досталась самая резвая птица, но хватит ли у нее выносливости, чтобы лидировать всю дорогу до Тичборн-хауса? Королевский агент пустился в погоню. Они пролетели над Уокингом, затем позади остался Олдершот, и только за Фарнемом он наконец нагнал своего помощника.

— Твоя птица сдыхает! — крикнул Бёртон.

— Нам не следует так сильно их гнать! — прокричал в ответ Суинберн. — Признаю поражение: ты выиграл — сбавляй скорость!

Они расслабились и полетели медленнее, скоро их догнал Спенсер. Солнце уже лениво катилось за край неба, когда впереди появилась Долина Итчен; золотой свет играл на зеленых пастбищах, тени стали длинными и темно-синими. Бёртон опередил друзей, снизился и пролетел над полями и крышами Бишоп-Саттона.