Как ни странно, чувство прекрасного тут немного изменило Ма и она почему–то с удовольствием согласилась с этим. Даже ласково поглядела на Па и чмокнула его в щеку.

Затем продолжила:

— Еще мы занимались музыкой и танцами. Вот тут успехи ничем не объяснишь. Музыка для роботов — это только шумы разной высоты звучания и силы. Сколько люди потратили усилий, пытаясь перевести звуки музыки в логику цифр. Все напрасно. Существует даже поговорка, что роботу медведь на ухо наступил. Хотя это странно. Когда были медведи, роботов еще не было, а когда появились роботы, медведи успели исчезнуть.

В отличие от живописи, музыкальные проблемы интересовали Па. Музыка играла огромную роль в жизни людей. Телепатия все больше входила в жизнь человечества, уменьшая звуковое общение людей между собой. Пустеющую нишу все больше заполняла музыка.

Она прекрасно чувствует музыку, даже когда я только напеваю, — делилась дальше Ма своими впечатлениями. — Я предложила ей станцевать что–нибудь. Аза никогда не видела танцев. Я показала ей один попроще и попросила повторить. Знаешь что она мне ответила? В жизни не догадаешься. «Я боюсь, что у меня ничего не получится»! Понимаешь, она боится!? Робот не боится даже реальной опасности, если в него специально это не заложено. Но бояться, что не получится танец? Ничего более человеческого я не встречала. Нам надо попросить у нее разрешение на полное исследование.

— Вот жизнь пошла, — изумился Па. — Еще недавно согласие робота ни на что не надо было получать. Робот был только роботом. И все. У нас же получается, какая–то роботочеловеческая цивилизация.

— Это как раз нормально, — как–то нелогично продолжила мысль Па Ма. — Особенно с нашими роботами. Если бы не они, то ни Альфа у нас, ни нас у Альфа не было бы.

При этих словах Ма немного всплакнула.

— Так что ты попроси, пожалуйста, у Азы разрешение.

— Хорошо, я не против. — Па в самом деле был не против. Просто он вдруг ясно осознал, как круто поменялась их жизнь. — Обязательно спрошу ее согласия!

Последующие дни общения все больше убеждали Па и Ма, что поведение Азы было не совсем обычным. Может излучение так подействовало на ее кибернетические цепи? Ведь оно начало менять даже климат планеты. Но как Аза могла быть человеком, если она совершенно ничего не ела?

— Аза, а хотела бы ты быть человеком? — однажды, как бы случайно, спросил ее Па, когда они втроем отбирали в инфотеке детские книги для переноса в Музей.

— А это хорошо или плохо? — вопросом на вопрос ответила Аза.

От такого ответа Па и Ма даже растерялись. В самом деле, что в этом было хорошего, особенно сейчас. Без амулетов — никуда, без Жвачкина — никуда, без связи и средств передвижения — никуда, перспективы — никакой. Для них это было естественно. А зачем такая беспомощность роботам?

Аза спокойно ждала ответа.

— Да, — почесал неуверенно затылок Па, все больше запутываясь в своих планах. — Знаешь что, — вдруг нашел он неожиданное решение, — пусть тебе лучше ответит на это Ма.

Вот это был фортель. Такого Ма от Па не ждала. Обещал, обещал, а в конце концов все свалил на нее. Тут могла выручить только женская интуиция.

— Видишь ли, Азонька, — решила сразу взять «быка за рога» Ма, — твое поведение как робота, с точки зрения человека, не совсем обычно.

— Мне об этом Дормидонт с первого дня говорит, — ничуть не удивилась такому заявлению Аза. — Ну и что? Вы с Па тоже не очень друг на друга похожи.

Тут уж сбилась с мысли Ма. Ну как сказать человеку, всю жизнь прожившему человеком, что он это не он, а кто–то другой.

Так и здесь, только еще хуже. Что такое робот? Это много–много самого разного железа с огромной кучей проводков внутри.