|
Из семерых четверо девок. Меня скорее женить, чтоб я с дому не смылся. Всего приданого нам с Грунькой: деревянна кровать с клопами возле дверей... Скрыпит, курва, што твой шкилет. На полатях девки возятся, подслушивают. А еда кака? Картошки, молоко да арженина. Девки ночью на полатях ка-ак пе-орнут! - у нас с молодой полон рот битых тараканов... Послушай, солдатушко хромой, нас эти попки намертво заперли? - Намертво! - Н-н-на-а-а! Теперь нам не помочиться, не опростаться, не попить? - Терпеть придется. - Терпе-эть? Все терпеть да терпеть... Не привыкать нашему брату терпеть, ну, а ежели как терпиловка кончится? Опеть свалка? Опеть кровь?.. - Тихо, отец. Я попробую упросить осмотрщика вагонов. - Молчу, молчу,- Сметанин в потемках звучно, сладко зевнул и уже на отходе ко сну добавил: - Эх, Кудахталовка, Кудахталовка, мать бы ее ети! Знаю, че меня ждет. В Молдавии бы остаться, коло винограду, коло молдаванок! У-ух, егоисты мы, мужики! У-ух, егоисты! Детишки-то как? Старшу замуж надо выдавать... Всю ночь, как на грех, как на изгальство, гнало поезд, тащило в холодную, ветреную Россию, и только на рассвете случилась остановка. Но Коляша не дозвался никого снаружи. Мочились мужики в притвор двери, по-большому терпели. Сметанин не раз уж вежливо пукнул, заглушая звук кашлем. По вагону начало все гуще разносить вонь и звуки. А поезд все бежал, бежал. И уснул Коляша на одеяле-попоне, отделенной Сметаниным. Когда проснулся, поезд все качало, все волокло. И он опять забылся. И опять проспал заправочную остановку, узловую станцию, на которой комендантские работники открыли вагон и спутники облегчились. Киевский лейтенант, с гранатой, еще и выпил, да крепко. Лицо его, серое и костлявое, осветилось загоревшимися глазами, сталистым взглядом прожигал он все, на что смотрел. Гаденыши бахмачской комендатуры по линии передали, чтоб мятежный вагон закрывали. И спутников снова заперли, снова упрятали. Пьяный лейтенант цеплялся ко всем, задирал парня с красками, говорил, чтоб тот уж сейчас начинал писать трофейными красками победные картины. - Вон тех вон, в углу, изобрази! Пока мы кровь проливали, землю носом рыли, они, голубчики, гнездышко семейное свили!.. - Ложился б ты спать, товарищ лейтенант,- подал голос Сметанин.- Выпил и ложись. Зачем людей задираешь? - А-а, старый хрен! Слышал я, слышал, как вылизывал ты жопу своему капитану... Выжил! Сохранился! - За что он нас-то, господи! - испуганно вздохнула Женяра, прижимаясь к Коляше.- Да сними ты бушлат. Пусть увидит твой орден, медаль солдатскую - "За отвагу", нашивки за ранения... - Он и без того видит, что я не грибы на фронте собирал. Лейтенант унялся, захрапел, но храпел как-то настороженно, с перерывами. |
