И какого черта она, темная эльфийка, сходит с ума от безответной любви к человеку?

7 июня 1316

Шампань

Доменик

  Горе то какое…

Жанетта сидела на господской постели, подогнув под себя ноги. Доменик по своему обыкновению стоял в тени. Он не верил ушам. Разум отказывался воспринимать эти новые сведения, которые переворачивали все.

  Повтори,   отрывисто приказал он, чувствуя, как буквально из под ног уходит земля. Он прикоснулся холодными пальцами ко лбу и прикрыл глаза, борясь со странной дурнотой.

  Его величество скончались. Бог мой, он не успел подержать в руках ребенка. Он только женился! Он был так молод! – запричитала Жанетта, заламывая руки. – Никто не знает, что именно случилось. Никто не понимает, почему десница божья карает. О, боже, о боже, люди поговаривают о проклятии… К счастью, королева беременна. Но если она родит сына? А если дочь? Кто будет регентом? Что будет с нашей страной? Благо, у короля Филиппа было три сына…

Их было больше. Но выжило три. Теперь их осталось двое. Филипп, чутко спящий в глубине души Доменика, поднял голову и содрогнулся. Он не разделял взглядов сына и не мог смириться с тем, что пока не властен вмешиваться в политику Франции. Но все равно сохранял видимость спокойствия – Франция оставалась в руках Капетингов. А теперь Людовика нет. Он умер. Быстро. Неожиданно. В самом расцвете лет. Поневоле Доменик вспомнил угрозу Юлиана – и от встающих в глубине памяти фраз зашевелились волосы на голове. Может быть, рано паниковать – еще два сына у короля. Но… Народ шепчется о проклятии. А он сам уверен, что Юлиан продолжает мстить.

Иногда стоит лишь положить начало цепи случайностей, чтобы она уничтожила целую страну. И в такие моменты понимаешь, насколько на самом деле хрупким оказываются равновесие и власть.

Впервые почти за триста тридцать лет король смог наслаждаться всей полнотой властью всего двадцать месяцев. Всего двадцать месяцев отмерили его старшему сыну. И как бы он ни старался уничтожить все, что создавал Филипп Красивый, как бы ни боялся и не ненавидел отца, как бы не наплевательски отнесся к последнему наставлению умирающего короля, он оставался ему сыном. Доменик ничем не показывал этой бури, которая в другое время могла бы уничтожить его. Этой мощи горя, знакомого только тем, кто терял детей. Страна поражена голодом и войной в Артуа, которую лишь деликатные называли противостоянием. Казна пуста, и нет никакой возможности ее наполнить, если не начать реформы. Людовик уничтожил все, что мог, если верить рассказам Юлиана.

Глаза Доменика мрачно сверкнули. А он не будет верить более рассказам Юлиана. Он проверит сам. Теперь он свободен. Найдет способ достать сведения. Найдет способ собрать сторонников. Если он не может вернуться на французский престол, почему бы не попробовать помочь родине иначе?

  Успокойся, женщина,   приказал он холодным, четким тоном Филиппа. – Франция еще пока великая держава. Смерть Людовика не коснется твоей жизни.

  Моя жизнь принадлежит тебе,   тут же склонила голову девушка.

Девушка, которая в эту зиму не умерла от голода только благодаря чуду. И как народ, этот убитый, забитый, обездоленный народ, может так искренне и так глубоко переживать смерть монарха? Людовика не любили – и то. Отсутствие короля – впервые более чем за три столетия – это шок. Шок для всего королевства. И, если вовремя не принять меры, не назначить регента… О, он даже не хотел думать, во что это может обратиться!

Доменик взглянул на Жанетту. И мгновенно забыл про все заботы почившего короля. В нем просыпался он сам – бессмертное, могучее существо.