Я быстро посмотрел на Самсонова. Тот неуловимо изменился в лице, но Алекперов ничего не заметил и добавил:

— А если серьезно, то я боюсь за ваш рейтинг.

— Рейтинг у нас повыше, чем у всех других, будет, — огрызнулся Самсонов.

— До поры, Сергей, до поры. Сделай передачу чуть добрее — и наберешь дополнительные проценты.

— Я не могу приукрашивать жизнь. Я показываю людей такими, какие они есть. Мне нужны настоящие эмоции, а не сироп.

— Но есть определенные правила игры…

— Я соблюдаю эти правила и не снимаю ничего такого, что не пройдет в эфир.

— А есть задумки? — осведомился Алекперов.

— Сколько угодно! Я бы хотел показать настоящие чувства, на грани фола. Ты понимаешь? Чтобы у зрителя — мурашки по коже.

Самсонов преобразился. Кажется он постепенно забыл о нас, уносясь куда-то туда, где нас с Алекперовым не было и куда нам путь был заказан.

— Представь себе морг…

Я открыл рот. Съемки в морге — это что-то. — Бетонные подиумы-столы, на них лежат трупы. Приводят группу студентов-медиков. Они будут присутствовать при вскрытии. Перед ними труп. Патологоанатом берет скальпель, и вдруг «мертвец» открывает глаза.

Алекперов покачал головой, похоже, еще не решив для себя, как следует воспринять услышанное.

— И что? — наконец спросил он. — Ты действительно находишь это интересным?

— А ты? — вопросом на вопрос ответил Самсонов.

— Чушь какая-то, если честно.

Самсонов недобро засмеялся:

— Зачем ты говоришь неправду? Ты же профессионал и понимаешь, что этот сюжет, если его хорошо проанонсировать, заставит зрителей на время забыть о существовании других каналов. Стопроцентный рейтинг!

— Зато на следующий день совет директоров вышвырнет меня с работы.

Самсонов снова засмеялся:

— Спасибо, что ответил искренне. В том-то и дело, уважаемый босс, что я не снимаю того, что я хочу снимать. Я снимаю то, что мне позволяют. Своего рода цензура, ты же понимаешь.

Алекперов вздохнул:

— Мы не можем показывать ужасы. Да еще в прайм-тайм.

— Хорошо, не надо ужасов, — неожиданно легко согласился Самсонов. — Другой сюжет могу тебе предложить. Кабинет директора предприятия. Он вызывает к себе одного из сотрудников, начальника отдела, предположим, и объявляет о предстоящем увольнении. А мы все это осторожненько снимаем.

— И ты думаешь, будет что смотреть? — неодобрительно скривил губы Алекперов.

— Да! — с чувством ответил Самсонов. — И еще как! Ты знаешь, чего хотят люди? Они хотят с безопасного расстояния наблюдать за поведением человека, попавшего в неприятную ситуацию. Когда они смотрят художественный фильм — им это уже интересно. А если это реально происходит в жизни — это просто высший пилотаж. В истории с увольнением все комплексы маленького человека. Каждый боится потерять работу, и вдруг ему показывают, как это происходит в действительности. А наш герой тем временем начинает лебезить перед директором, рассказывать о больной жене, голодных детях и о недостроенном дачном домике. Я покажу людям жизнь!

— Это не жизнь, а унижение героя передачи.

— Да таких унижений на земле в день по миллиону! — сердито сказал Самсонов. — Это происходит ежесекундно. И никто этого еще не показал на экране. Я буду первым.

Его явно стал тяготить этот разговор.

— Мы не можем зарабатывать популярность с помощью скандальных сюжетов. Есть определенные этические нормы…

— Я иногда думаю, что ты недостаточно профессионален, — внезапно прервал босса Самсонов.