— С этой неопределенностью, — тихо ответил он, поймав мой взгляд.

Я знала, что он имел в виду, и не нуждалась в его ответе.

— Мы возьмем отгул на пару дней. Я возьму день за свой счет, а Беверли поймет.

— И что же мы будем делать?

— Мы найдем твою маму, и мы найдем Блу.

Глава 27

Лёд

На этот раз мы полетели. Ехать восемь часов в ту и другую сторону больше не было необходимости. Я больше не была беременна, и мне не было запрещено летать. Уилсон сказал, что ехать на машине слишком долго и нет смысла мучать нас обоих. Я подумала, что он взволнован этой поездкой даже больше, чем я. Я же колебалась между тревогой и тошнотой.

Мы связались с лабораторией и детективом Муди и сообщили, что приедем. Детектив Муди отдал распоряжение встретить нас в аэропорту, чем очень меня удивил. Я сомневалась, что это было стандартной процедурой, и решила уточнить. С минуту он молчал, а когда ответил, его голос был полон эмоций.

— В моей работе не так много счастливых концов. Так много людей страдает, так много теряется… и мы никогда не находим их. На мой взгляд, это очень важное дело. Был задействован почти весь отдел. Шеф говорит, что эта история может быть очень интересна людям, у нас есть связь с «Обозревателем Рено», которое жаждет интервью. Ты сама решишь, стоит его давать или нет. Из соображений профессиональной этики я также связался с детективом Бауэлсом и сообщил ему, что у нас есть совпадение. Он тоже был очень возбужден этой новостью.

Я ничего не ответила, не желая уменьшать его энтузиазм, однако знала, что не стану разговаривать с репортерами. Как ребенок с долгожданным подарком, я не была готова развернуть свою историю и тут же придать ее огласке, словно она была недостаточно ценной. Было время, чтобы делиться, и время, чтобы наслаждаться. Я хотела придержать свою историю, исследовать ее, понять. А потом, возможно, когда она уже не будет такой свежей и новой, когда ее блеск и новизна потускнеют, когда я наконец пойму не «что», а «почему»… может быть, тогда я готова буду поделиться ей. Но не сейчас.

В Лас-Вегас уже пришла весна, но в Рено все еще было холодно. Оказавшись не готовыми к обжигающему зимнему ветру, мы с Уилсоном кутались в свои пальто, пока шли по направлению к арендованной машине. Мы отказались от полицейского сопровождения, решив, что поведем машину самостоятельно, хотя не планировали пробыть в Рено долго. Там нас ждали ответы. Поисков не было. Моя жизнь, моя история разворачивалась передо мной, как сценарий фильма… дополненный местом преступления и характеристикой. И как сценарий, она казалась совершенно нереальной. По крайней мере до тех пор, пока мы не прибыли в полицейский участок. Внезапно настало время действия. Заработали камеры, а я не знала своих слов. Я боролась с боязнью сцены, незнакомой аудитории, роли, которой не знала и к которой не готовилась. А кроме того, я не хотела, чтобы Уилсон снова увидел меня в невыгодном свете: участницей трагической, жалкой и угнетающей истории.

— Ты готова, Блу?

Нет! Нет!

— Да, — прошептала я, соврав, но не видя другого выбора. Я не могла заставить себя пошевелиться. Уилсон вышел из машины и обошел ее. Открыв дверцу с моей стороны, он протянул мне руку. Когда я не взяла ее, он наклонился и внимательно посмотрел на меня.

— Блу?

— Я не хочу, чтобы ты шел туда. Ты знаешь слишком много, Уилсон!

Он поцеловал меня в лоб.

— Да, я знаю сотни вещей. Я думал, мы уже обсудили это недавно.

— А что, если они скажут что-то такое, что изменит твои чувства?

— Что такого они должны сказать, что изменить мои чувства к тебе? Тебе было два года, когда мать тебя бросила. Ты думаешь, они скажут, что ты была маленьким наркодиллером? Самым молодым в мире? Или, может быть, убийцей? Или нет… мальчиком.