– Мне уже тридцать лет, Уит. Время пришло. Мой организм говорит, что уже пора.

– И что? Мне уже тридцать три, но мысль о детях еще ни разу меня не посещала.

Мэллори так яростно крутила углы подушки, что швы начали потрескивать.

– Мужчины устроены иначе, чем женщины. Вы способны стать отцами и в восемьдесят. Женщина не может позволить себе подобной роскоши. Мой организм стареет, Уит.

Не то чтобы Уит возражал против секса с Мэллори. Напротив, при мысли об этом он едва сдержал легкий стон. Но согласиться с ней сейчас было бы чистейшей воды безумием.

Надо немедленно прекратить этот опасный разговор, пока его первобытные желания не одержали верх над здравым смыслом.

Уит схватил кроссовки, плюхнулся в кресло и, натянув их, принялся туго зашнуровывать. В другое время он бы сменил джинсы и футболку на что-нибудь более подходящее для пробежки, но сейчас нельзя было терять ни секунды.

– Куда ты собрался, Уит?

Он посмотрел на Мэллори, крепко сжавшую подушку, словно видел ее в первый раз.

– Хочу пробежаться. А пока меня не будет, сделай одолжение. Верни домой ту Мэллори, к которой я привык.

Она тяжело вздохнула и оставила в покое истерзанную подушку.

– Я знала, что ты именно так и отреагируешь. Так характерно для мужчины.

Уит замер на полпути к двери и обернулся.

– Характерно для мужчины?

– Ну да. Ты убегаешь от проблемы.

В этом была вся Мэллори, прямолинейная и откровенная.

– Я не убегаю от проблемы, а иду на пробежку. Как, впрочем, и каждый день.

Мэллори упрямо стояла на своем:

– Конечно, убегаешь. Точно так же ты убежал, когда нужно было открывать собственный бизнес. Ты не смог и не захотел противостоять отцу. Ты когда-нибудь делал что-нибудь без его разрешения, Уит? Может, по этой самой причине ты не хочешь меня слушать? Папочке это не понравится.

Черт побери, ее и ее откровенность! Хотя сам хорош! Нечего было изливать ей душу.

– Я проектирую дорогие дома. На мой счет каждую минуту поступают огромные суммы. И я не вижу в этом ничего плохого.

– Ты же несчастлив. Ты мечтал совсем о другом. Сам же говорил мне.

– А ты? Думаешь, ребенок от такого, как я, сделает тебя счастливой? Я же человек, который боится ответственности. Ты сама так говорила.

Мэллори грустно заглянула ему в глаза.

– Я не прошу тебя на мне жениться. Я просто хочу ребенка. А потом каждый из нас пойдет своей дорогой. Никаких проблем.

– То есть ты считаешь, что я спокойно оставлю своего ребенка и позволю тебе стать матерью-одиночкой?

Так вот что Мэллори думает о нем на самом деле. Она торопливо заговорила, опасаясь, что серьезно обидела Уита:

– Все совсем не так. Конечно, мне бы хотелось, чтобы ты принимал в воспитании самое непосредственное участие. Но не забывай, что я адвокат по бракоразводным делам. Каждый день я вижу, как рушатся десятки семей. Поэтому мне хотелось бы оградить своего малыша от этих страданий.

Боже, о чем они говорят! Нет, нужно немедленно положить всему этому конец!

– Забудь! Твое предложение просто абсурдно.

Мэллори умоляюще протянула к нему руки.

– Ну пожалуйста, Уит. Просто подумай об этом. Ты моя последняя надежда.

Чувствуя, как теряет над собой контроль, Уит бросился к входной двери и с силой захлопнул ее за собой. Он сбежал по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек, и выскочил на улицу. А через несколько минут уже несся по парку, шарахаясь от мамаш, неторопливо катящих по аллее коляски с розовощекими младенцами. Но мысль о Мэллори не покидала его. А что, если им действительно завести ребенка? Ему и Мэллори?

Он остановился и прижал ладони к разгоряченному лицу.