Я посмотрел на дом. Он стоял в тени деревьев. Из него не доносилось ни звука. Только над трубой вился дымок, да человеческие и лошадиные следы тянулись от крыльца к воротам. Неожиданно я понял, что здесь меня ждет засада.

Я уже спешился, чтобы открыть ворота, но вдруг резко повернулся, схватил повод и поставил ногу в стремя.

И в ту же самую минуту тишина взорвалась оглушительным грохотом выстрелов. Что-то ударило меня, и я пошатнулся, почти упав на лошадь. Я снова почувствовал удар, но нога моя уже проскользнула в стремя, и я сел в седло.

Склонившись к луке седла, я выехал на тропу и поскакал прочь. Позади меня в ночной тишине опять прогремел выстрел, а потом еще один. Моя лошадь пошатнулась, но удержалась на ногах и поскакала дальше.

Я проскакал вверх по склону, затем быстро свернул с дороги и, нырнув в лес, скрылся в зарослях. Позади я услыхал крик и топот копыт.

Моя лошадь неслась по лесу, едва не натыкаясь на деревья. Она тяжело дышала от усталости, но теперь только она могла меня спасти. Неожиданно я заметил отверстие в скалах и, натянув повод, спешился. Затем я потянул веревку, которой моя скатка была привязана к седлу, и одеяло упало мне в руки. Повесив его через плечо, я взял винчестер и, похлопав лошадь ладонью по спине, проскользнул в отверстие в скалах. Спускаясь по склону, услышал, как из-под моих ног с грохотом покатились вниз камешки. Лошадь шла за мной, цокая копытами по каменистому склону.

Пройдя между скалами, я очутился наконец на откосе, круто спускавшемся вниз. Я расстелил одеяло, сел на него и, прижав к груди винчестер, поехал вниз.

Откос зарос осинами, но в одном месте деревьев не было, и я вовремя заметил на своем пути крутую стену каньона, сплошь заросшую осинами. Деревья спускались к самой реке, протекавшей по дну каньона, глубина которого составляла не меньше ста восьмидесяти метров.

Зацепившись рукой за тонкое деревце, я остановился и прислушался. Погонятся ли они за мной, если я спущусь в каньон? Вряд ли, но уверенным быть нельзя.

Я присел на корточки, спрятавшись среди стволов деревьев и густого подлеска, и продолжал слушать.

Первое время до моего уха доносился только звук капель, медленно падавших с листьев, да шелест дождя.

Но потом откуда-то сверху донесся шорох и крик:

— Мы его нашли! Он ранен и далеко не уйдет!

И тут вдруг до меня дошло, что я был ранен, еще там, у ворот. Боли я тогда не почувствовал, только ощутил, как меня что-то ударило… один или два раза, не помню. А потом была бешеная скачка на лошади, во время которой я думал только об одном — спастись от смерти.

Только теперь я понял, как ловко меня заманили в ловушку. Если бы я не заметил следы у ворот, то вошел бы в хижину и был бы убит выстрелом в упор прямо в дверях.

— Здесь на камнях кровь! — донесся до меня голос Риса.

— Отлично, — ответил ему Хеселтайн спокойным голосом. — Значит, мы все-таки попали в него. Однако это вовсе не означает, что он мертв.

— Ты что, пойдешь туда вниз за ним? — спросил Рис.

— В этом нет никакой нужды, — ответил Хеселтайн. — Это замкнутый каньон, а выход из него находится как раз возле нашей хижины. Нам остается только ждать, когда он выйдет прямо к нашему порогу или умрет здесь. Другого выхода у него нет.

Они еще о чем-то говорили, но теперь Рис и Боб, как я догадался, стояли близко друг от друга, и голоса их звучали тише. Больше я ничего не расслышал, но продолжал ждать.

Постепенно дыхание мое успокоилось, но вслед за этим я почувствовал ужасную слабость. Я знал, что ранен, и боялся, что рана окажется серьезной.