Так?
— Нет. А что, неужели на это похоже?
— Похоже. Вы похожи на женщину, которая изменяет мужу. Впрочем, это меня не касается, это ваши дела.
— У меня подруга уехала в командировку и там задержалась. Я волнуюсь за нее. Она обещала написать, что там произошло. То есть ничего серьезного… но просто надо узнать, что и как, и когда она собирается возвращаться.
Это все почти правда.
— Ясно. А вы что, никогда интернетом не пользовались в жизни? Как это вы умудрились?
— Да нет, было пару раз. У вас как раз в клубе — я его как-то случайно нашла, и теперь сюда пришла, благо хоть дорогу знаю.
— Хорошо живете, если вам интернет не нужен.
— Уже нужен, как видите. Кстати, вы не знаете, интернет — его можно подключить к ноутбуку?
— Все можно. Модем нужен — и пожалуйста. У вас дома евророзетка, телефонная?
— Не знаю.
— Ну, там уже не розетка, там сбоку втыкаются такие плоские наконечники.
— Кажется, да.
— Тогда все просто — покупаете модем, в любую мастерскую — вам его подключат, а дома вы в розетку сами воткнете. Или без мастерской — муж небось сам подключить сможет.
— Я не замужем.
Он смотрит куда-то в сторону, но в складках у губ, вот там, внизу — там появляется какая-то неуловимая презрительная ирония. Он меня презирает. Он думает, что я лгу.
— То есть я уже не замужем. Я разведена.
— Ясно.
Третий раз он произносит это свое «ясно» и, кажется, больше вопросов не будет. Его это не интересует. Он идет наливать кофе, и я вижу, вижу по этой спине — может быть, я преувеличиваю насчет спины, но я уверена — что и правда не интересует. Да кто я такая, в конце концов, чтобы его это интересовало? И он не слишком похож на бабушек на лавочке, готовых обсуждать чужую личную жизнь.
Кстати, у нашего подъезда тоже есть такие бабушки — повезло в кавычках, сейчас ведь они не так уж часто уже встречаются. И мне еще придется выдержать это подъездное обсуждение. Пока они думают, что Сережа уехал в командировку. Меня уже спросили об этом вчера — я промолчала, притворилась, что тороплюсь. Интересно другое — меня сейчас гораздо больше волнует, что думает обо мне этот незнакомый человек, чем тот факт, что я впервые сказала, что я в разводе, признала это, прежде всего для себя — вот что интересно.
— Вот сахар. Вы действительно Марина?
— Действительно.
Это опять почти правда, я почти не лгу. Если всю жизнь я была Машей, будучи по паспорту Марианной — то почему бы мне сейчас не быть и Мариной, ведь это почти одно и то же, почти. Марина — значит «морская». Мария — «госпожа», а по другим сведениям — «горькая». Госпожой я уже побыла. Горько мне было. Я все взяла от этого имени. Попробуем теперь по-другому.
И мы пробуем. Два часа мы говорим обо всем. О чем угодно. О кино, о музыке, о литературе, о компьютерах, о политике. Я знаю, на что это было похоже. В фильме «Вне поля зрения» Джордж Клуни и Дженифер Лопез вот так же разговаривают, лежа в темноте, в багажнике, со связанными руками — о кино. Обсуждают старые фильмы, которые оказались общими — хотя пять минут назад они не подозревали о существовании друг друга. Я ни разу, за все годы жизни с Сережей так долго не говорила обо всем. И уже не важно, в чем мы совпали, а в чем нет. Последнее, что мы обсуждаем — фильм «Вам и не снилось» и пломбир в вафельном стаканчике — тот, прежний. Он оказался на три года младше меня.
На часах уже десять — он выходит в зал и довольно долго разгоняет последних игроков. |