– Моё имя Менотий, – сказал воин Железных Рук, – и я приветствую вас.

     Словно сопровождая слова, в поле зрения Корда выкатился приземистый силуэт из тёмного металла. Это был «Хищник», угольно-чёрные обводы покрывала пыль. По бортам виднелись лазпушки. Корд сумел различить фокусирующие пластины конверсионного излучателя, бегущие вдоль дула его главного орудия.

     – Следуйте за нами, – произнёс Менотий.

     – Куда?

     – Тебе известно наше кредо? – Пертурабо отвернулся, оглядывая дальние уголки наполненной машинами пещеры. Хренд заколебался, слова кусками срывались с решёток его динамиков.

     – Из железа рождается сила. Из силы рождается воля. Из воли рождается вера. Из веры рождается честь. Из чести рождается железо.

     – Это слова, но каково их значение? – задал вопрос Пертурабо, подбородок его едва выглядывал из бронированного кольца воротника, от пристального взгляда кожа лица собралась морщинками вокруг глаз.

     – Что нас невозможно сломить.

     – Что нас невозможно сломить… – примарх медленно кивнул и повернулся обратно к Хренду. – Но что если мы уже сломлены?

     Первые секунды он не мог поверить, что услышал эти слова. Потом они начали просачиваться внутрь, подобно яду. Пертурабо наблюдал за Хрендом немигающим взглядом чёрных глаз.

     – Повелитель, – начал Хренд, – мы…

     – Что если мы были сломлены давным-давно? Что если выбор, который мы делали и вера, которой предавались, заржавили наше железо, сделали нашу силу – слабостью, а честь – фальшивкой? Каково в этом случае значение этих слов?

     – Тогда они обратятся в ложь, – ответил он.

     Пертурабо медленно кивнул.

     – Тогда они обратятся в ложь, – повторил примарх.

     – Но мы никогда не были сломлены.

     – Наш мир, наша вера, наши узы, наши мечты… – вспышка мелькнула в глубине его глаз. – Что из этого осталось несломленным?

     И Хренд проснулся второй раз от голосов своих братьев.

     – Он всё ещё превозмогает, – голос Джарвака, бескомпромиссный, ни обрадованный, ни разочарованный, просто констатирующий факт.

     Он лежал, над ним висел потолок из красных и оранжевых облаков. Пробуждение трудно было назвать добрым. Была боль, реальная боль ползла по нервам от повреждённых систем, отчётливое ощущение сломанных костей и сочащихся ран. Как корпус его дредноута, так и остатки плоти были изранены. Ощущения накладывались друг на друга, противоречили, заглушали друг друга, растягивая его сущность между двумя реальностями.

     Мало-помалу чувства прочистились. Он обнаружил остальных, их присутствие отмечалось пятнами сигналов и тепловых выбросов, окружавших его: четыре танка и один дредноут, построившиеся кругом с ним в центре. Они потеряли четверых – трёх «Хищников» и одного из его братьев-дредноутов. Гораздо важнее было то, что уцелело: «Спартанец» 4171 и буровая установка не пострадали. У них всё ещё был Хес-Тал. У них всё ещё был проводник, который поведёт их через потерянные земли.

     Он начал проверку двигательной системы, потихоньку поднимаясь. Они всё ещё были в долине. Пламя поутихло и расползлось по отдельным обломкам, каждый из которых был белым пятном на его тепловизоре.