Акил почувствовал, как падает сам, и как комок рвоты подкатывает к глотке. Ощущения были какие-то отстранённые, словно это происходило не с ним, так словно его разум сбежал в какое-то место, где настоящее ему более не принадлежало. Он слышал, как пытается кричать. Видел, как он сам падает на пол, как его охватывают руки и тащат по полу к маленькой двери в стене хранилища.

     – Это значит, что вы все выметаетесь отсюда, – пояснил он.

     Он поднял руки, чтобы потереть глаза, когда комната отдыха опустела. Он подождал, пока стихнет скрип подошв и бормотание, и раздастся щелчок закрывшейся двери. Он посмотрел наверх.

     Тахира стояла, глаза её пылали, руки были вытянуты по бокам, словно она старалась удержать их под контролем. Она излучала ярость. Брел посмотрел в сторону и протяжно выдохнул. Прошёл всего час, как с ним закончили процедуры по обеззараживанию, но он уже мог чувствовать нарастающую в голове боль. Во рту был металлический привкус, а гудение люмин полос в комнате отдыха вызывало у него желание закрыть глаза. Ему очень хотелось бы избежать разговора прямо сейчас, ему хотелось просто тихонько сидеть и слушать, как его экипаж переругивается друг с другом. Говорить ему не хотелось вовсе.

     – Лейтенант, – произнёс он осторожно.

     – Встать, – тихо ответила она. В её голосе Брел услышал нотки гнева. Он встал, ещё раз вздохнув.

     – Отдать честь, – сказала она. Он осторожно отсалютовал без показухи.

     – Ещё раз, – сказала она. Он повторил приветствие. Она сделала шаг вперёд. Брел знал, что сейчас начнётся.

     «Надо просто пережить это, – подумал он, – утереться и идти дальше, плыть по течению и залечь на дно».

     Тахира перевела дыхание.

     – Если ты когда-нибудь…

     – Мне плевать, – ответил он пустым голосом.

     Он поднял глаза. Тахира застыла с раскрытым ртом, словно он пнул её в живот, и она не может вдохнуть. Он наблюдал, как шок и ярость сменяют друг друга на её лице.

     – Я… – начала она вновь.

     – Мне плевать, что ты собираешься сказать о том, что я сделал на поверхности. Мне плевать, что ты командир моего эскадрона, мне плевать на то, что случилось. Мне жаль, что тебе не плевать, но тебе придётся привыкнуть.

     Он повернулся и присел на край своей койки. Тахира выглядела так, словно пыталась вновь распалить свой гнев. Брел вздохнул.

     – Поверь, я могу понять. Один танк, один стрелок и ещё ребёнок, у которого не хватило нервов, чтобы не снимать капюшон во время основной процедуры обеззараживания. Достаточно тяжёлое для кого-то бремя, и я понимаю ход мыслей в твоей голове, что возможность сорваться на мне – это единственная вещь, которая, как тебе кажется, находится всё ещё под твоим контролем, – он умолк и кивнул, наполовину себе самому, наполовину – ей. – Но мне плевать. Моему экипажу плевать, и если хочешь правду, всем вокруг плевать тоже. Всё, что их заботит – выберутся ли они из всего этого живыми или нет.

     Челюсти Тахиры двигались, словно она с трудом пыталась сказать то, что хотела. Кожа стала очень белой, кровь отхлынула. Зрачки стали маленькими чёрными точками.

     «Ручки-то у неё дрожат, – подумал Брел, – она, должно быть, вдвое младше меня, и вот-вот врежет мне».