|
Но Беа уже исчезла из виду — и весьма кстати. Мэри-Джейн снова выдула пузырь из жвачки, затем еще раз, а напоследок выпустила целую серию пузырьков. — Здорово! — восхитилась Мона — Как я и говорила, это целая история. Я могу рассказать вам жуткие вещи о том, как я отбывала срок во Флориде. Я была там. И в Алабаме тоже. Правда, недолго. Можно сказать, я зарабатывала себе возможность вернуться домой… — Не лги, — резко прервала ее Мона — Мона, не будь такой язвительной. — Я видела тебя раньше, — вновь заговорила Мэри-Джейн таким тоном, словно вообще ничего не произошло. — Я помню, когда ты и Гиффорд Мэйфейр пересаживались в Лос-Анджелесе, чтобы лететь на Гавайи. Тогда я впервые попала в аэропорт. Ты спала там на двух стульях возле стола, накрывшись пальто Гиффорд. И Гиффорд купила нам потрясающе вкусную еду. «Ох, только не надо подробностей», — подумала Мона в памяти которой и в самом деле сохранились какие-то туманные обрывки воспоминаний об этой поездке и о том, как болела шея после пробуждения в зале ожидания международного аэропорта Лос-Анджелеса Припомнилось ей и как Гиффорд говорила Алисии, что когда-нибудь привезет Мэри-Джейн обратно. Однако Мона никак не могла воскресить в памяти образ другой маленькой девочки. Но, видимо, она там все же присутствовала. Значит, это была Мэри-Джейн. А теперь она вернулась домой. Гиффорд, должно быть, творит чудеса с небес. Беа вернулась с ледяным чаем. — Вот он. Чудесный. С лимоном и сахаром — ведь ты такой любишь, дорогая? — Я не помню тебя на свадьбе Роуан и Майкла, — сказала Мона — Это потому, что я не заходила внутрь. Мэри-Джейн взяла из рук Беа ледяной чай и поспешно выпила половину, захлебываясь и утирая подбородок тыльной стороной ладони. Обломанные ногти, когда-то покрытые розовым лаком, украшал роскошный траурный узор. — Я звала тебя. Приглашала, — сказала Беа. Три раза оставляла записку в аптеке. — Я знаю про эти записки, тетя Беатрис, и ни в коем случае не собираюсь тебя упрекать в том, что ты не сделала все возможное, чтобы мы присутствовали на этой свадьбе. Но, тетя Беатрис, у меня не было даже туфель! И шляпки тоже! Видите эти туфли? Я их нашла. Это мои первые туфли. До сих пор я носила только тенниски. К тому же я все прекрасно видела с улицы. И слышала музыку. Какая прекрасная музыка была на вашей свадьбе, Майкл Карри. Скажите, вы точно не Мэйфейр? Мне кажется, что вы тоже из наших. Я, во всяком случае, могу перечислить семь имеющихся у вас отметин, которые могут принадлежать только Мэйфейрам. — Благодарю, милая, но я не Мэйфейр. — Ну, по внутренней сути вы Мэйфейр, — сказала Селия. — Да, конечно, — кивнул Майкл, по-прежнему неотрывно глядя на Мэри-Джейн. — Знаете, когда мы были маленькими, — продолжала Мэри-Джейн, — у нас вообще там ничего не было, кроме масляной лампы, холодильника с крошками льда и москитной сетки, натянутой над крыльцом. Каждый вечер бабушка зажигала лампу и… — У вас там нет электричества? — спросил Майкл. — И никогда не было? Сколько же это может продолжаться? — Майкл, ты никогда не был в Байю, — заметила Селия. Беа согласно кивнула. — Майкл Карри, мы скваттеры и живем на ничейной земле, — пояснила Мэри-Джейн. — Сейчас мы скрываемся в Фонтевро. Тетя Беатрис могла бы сообщить вам подробности. Шериф может пожаловать к нам в любую минуту, что он периодически и делает, каждый раз выбрасывая нас на улицу. |
