Сдвигая стулья, капитаны вытянули шеи, чтобы окинуть взглядом помещение, однако ни один из них не встал.

— Очень хорошо. Так как час уже поздний, я на сегодня закрываю собрание. Я уверен, что команда «Ворона» уже приготовила вам помещения для отдыха, но помните, что сбор завтра ровно в восемь часов по бортовому времени.

С этими словами он отключил приборную панель и без сил рухнул в кресло. Графин с вином находился лишь в нескольких футах от него, но он был слишком утомлен, чтобы подняться за ним. Казалось, вся энергия разом покинула Тамбу. Капитан заметил вдруг, что рубашка на нем взмокла от пота, и покачал головой, смутно сознавая, какая огромная эмоциональная отдача требовалась, чтобы контролировать ход этих собраний. Флот был сродни тигру, многоголовому и многоликому. Этот зверь мог обратиться против планет, против самого себя или против него, Тамбу, ослабь он хотя бы на миг свой контроль. Как и всякого дрессировщика диких животных, его поддерживала лишь вера в свое предназначение и способности, и только это одно давало ему пусть и ограниченную, но власть. Попытайся он ужесточить свои требования, и все черти ада могли вырваться на свет.

Откинувшись на спинку кресла, Тамбу вновь мысленно вернулся к прениям, развернувшимся вокруг проблем, с которыми сталкивался флот на поверхности планет. Он всегда так поступал после каждого сколько-нибудь значительного решения, чтобы выявить любые поспешные или продиктованные предубеждением суждения с его стороны, а равно отголоски возмущения или недовольства в среде капитанов. Позже Тамбу намеревался изучить подлинные записи собрания, но при первоначальной оценке в первом приближении полагался исключительно на свою память и впечатления. Речь Ковбоя его разочаровала. Хотя приводимые им аргументы в целом подкрепляли позицию Тамбу в пользу отказа от силовых мер, в данном случае сама эта поддержка вызвала неприятные чувства. Из бесчисленных дебатов в предшествующие собранию месяцы Тамбу знал, что сам Ковбой одобрительно относился к жестким мерам, и тем не менее сегодня он выступил за более умеренный подход. В лучшем случае эта внезапная перемена в настроении капитана объяснялась тем, что команда Ковбоя заставила его пересмотреть свою точку зрения и сегодня он взял слово в качестве их представителя. Другое, более правдоподобное, объяснение только подтверждало критические замечания, высказываемые Рамоной и Уайти, относительно ценности ежегодных собраний. Обе они упорно придерживались мнения, что большинство капитанов, в особенности новички, не выражали во время прений своих истинных взглядов, а скорее стремились завоевать расположение Тамбу, говоря то, что, как им казалось, он хотел бы от них услышать. Он решительно возражал, что все обстоит совсем не так, но наедине с собой вынужден был признать, что на самом деле он не может знать это наверняка. И сегодня, услышав, как Ковбой опровергал свои же собственные доводы, Тамбу опять, в который уже раз, невольно задался вопросом, не заблуждался ли он в искренности капитанов.

Внезапный настойчивый звон прервал его мысли. Тамбу взглянул на пульт и нахмурился, увидев вспыхнувший на сигнальной панели красный огонек экстренного вызова. Предполагалось, что на период проведения собраний всякие личные обращения исключались. Эта мера должна была огородить его от докучливых капитанов, добивавшихся от него поддержки своих предложений. Тамбу уже собирался было проигнорировать вызов, когда обнаружил, что сигнал поступил с борта «Ворона». Неужели среди капитанов возникли беспорядки? Какая-нибудь очередная разборка?

Вздохнув, он снова включил экран. Однако, к его удивлению, вместо Уайти на дисплее возникло лицо Эгора.