Где-то в тамбуре хлопнула дверь. Но шли не к ней.

Она не запирала дверей уже и ночью. Ее не беспокоили. Спала Татьяна спокойно. Тем более спокойно, что появился Дима. Она дала ему ключи от квартиры. Ей уже не было одиноко. О соседях, живущих странной, такой доверчивой жизнью, женщина уже не думала… Дверь она запирала только в тех случаях, если уезжала в командировки. Она вошла в жизнь тамбура, ничего не зная о ней.

Заперла ли она дверь сегодня, когда он пришел?

Татьяна не могла вспомнить. Возможно, да. А может быть, и нет. Да, это было свидание. Дверь полагалось запереть. А с другой стороны — это был тамбур, где все друг другу верили. И ведь никто никогда к ней не врывался!

А почему она не слышала звона ключей в замке, перед тем как появилась эта девушка на пороге комнаты?

Дверь все-таки была не заперта? Ключи были у девушки в руке, но отпирала ли она ими замки?

Татьяна не могла ответить.

Ключи давно уже стали для нее такой ненужной условностью, что женщина перестала о них думать.

И вот чем все это кончилось. У нее на кухне — труп.

* * *

— Это мой сосед, — истерически повторяла она, стоя на кухне. Трупа уже не было, а место, где он лежал, тщательно обвели мелом. В черное окно билась ополоумевшая метель. Женщина взглянула на часы. Половина третьего.

— Вы его опознали?

— Ну конечно! — Она сжала ладонями виски, стараясь прийти в себя. — Видела много раз.

Милиция приехала почти мгновенно — отделение, куда она позвонила, было сразу за углом. Четверо — один все снимал на видеокамеру, другой шастал по квартире, третий просто стоял и смотрел на пятно запекшейся крови. Четвертый — он показался ей главным — говорил с нею.

— Мы не общались, — нервно продолжала женщина, запахиваясь в махровый халат, который так и норовил разойтись в самых важных местах. — Но здоровались.

— " Как он тут оказался?

Женщина с яростью подняла взгляд:

— Сама хотела бы знать! Он никогда тут не бывал, я даже имени его не знала!

— Так получается — вы вообще не в курсе дела?

Она уловила что-то очень неприятное в тоне вопроса и сразу насторожилась. Это ей помогло. Впервые за весь вечер — надо сказать, идиотский вечер — в голове у нее прояснилось. И сперва она подумала о Диме.

Затем — о Маше. И потом — о ключах.

— Не в курсе, — твердо ответила Татьяна. — А вы тоже кое-чего не понимаете.

— То есть?

Следователь — а она полагала, что с ним и говорит — произнес это весьма агрессивно. Однако Татьяну это лишь ободрило. Бороться с трудностями она привыкла с детства. С тех пор как отец-алкоголик просто ради развлечения ударил ее головой о плиту в бараке, в том поселке, где они все — Таня, двое братьев, тоже спившаяся мать и, конечно же, папаша — прозябали много лет. Причем прозябали в буквальном смысле слова, поскольку дело было в Сибири. Тогда она поклялась себе в том, что достигнет успеха, и никогда в ее жизни не будет вони, нищеты, побоев.

Она вздернула подбородок:

— Что есть, то есть. Этот тамбур — особенный. Вы прошлись бы по другим квартирам.

— В чем дело?

— А в том, что я тут ни при чем. Этот человек никакого отношения ко мне не имеет.

— А как же он сюда попал?

— Это могло случиться как угодно, — Татьяна, наконец, справилась с завязками халата и больше не смотрела на меловой контур у окна.