Идея отправлять людей на смерть из чистого любопытства меня все еще шокировала, но в то же время я весь горел желанием хоть чуть‑чуть придать остроты своему существованию.

Чтобы решиться, я даже взялся за монетки. Я улучшил метод Рауля, став использовать не одну, а три монетки по два франка. Это придавало моему решению больше нюансов. Орел‑орел‑орел означало «абсолютно да». Орел‑орел‑решка: «пожалуй, да». Решка‑решка‑орел: «пожалуй, нет». Решка‑решка‑решка: «абсолютно нет».

Монеты взлетели посоветоваться с потолком. Потом они одна за другой упали.

Орел‑орел‑решка: «пожалуй, да».

Я взялся за телефонную трубку. В тот же вечер страшно довольный Рауль долго говорил мне о проекте. В моей маленькой студии его ладони порхали как два счастливых голубя.

Он был опьянен словами.

— Мы станем первыми! Мы завоюем «чудесный континент»!

Чудесный континент против клятвы Гиппократа. Я попробовал удержаться на последней линии обороны. Если потом дело обернется самым худшим, я всегда смогу самого себя убедить, что Рауль выкручивал мне руки.

Он бросал в меня новыми аргументами:

— Галилея тоже считали сумасшедшим.

После Колумба — Галилей! Определенно, этот бедный Галилей, сойдя за человека с горячечным воображением, удачно потом воспользовался своим алиби. Практичный такой Галилей, ловко это он…

— Ладно, допустим. Галилея считали сумасшедшим, а он оказался совершенно здоров. Но на одного несправедливо обвиненного Галилея, сколько их, настоящих умалишенных?

— Смерть… — начал было он.

— Смерть? Да я каждый день вижу смерть в больнице! Умирающие что‑то не похожи на твоих танатонавтов. Пройдет сколько‑то там часов и от них начинает нести, руки‑ноги сводит трупным окоченением. Смерть — это распад. Это груда омертвевшего мяса.

— Плоть тлеет, душа реет, — философски заметил мой друг.

— Ты же знаешь, я был в коме и душа моя чего‑то не реяла.

Он принял огорченный вид.

— Мой бедный Мишель, тебе просто не повезло.

Я должен, должен был сказать Раулю, что отлично знаю, почему он так интересуется смертью. Вечно этот его отец со своим самоубийством. Ему больше нужен хо‑ороший сеанс психоанализа, а вовсе не этот «Проект Парадиз». Но… орел‑орел‑решка, я уже выбрал.

— Ладно, уговорил. Ты мне уже рассказывал о двух первых потерях из‑за неправильной дозы анестетиков. Ну и чем же ты пользуешься, чтобы вызвать кому?

Его лицо засияло улыбкой. Он прижал меня к груди и залился счастливым смехом. Он знал, что выиграл.

47 — КИТАЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

« Хочешь научиться, как лучше жить? Научись сначала, как умереть».

Конфуций (Отрывок из работы Френсиса Разорбака, «Эта неизвестная смерть»)

48 — «ОН СКАЗАЛ „ПОЕХАЛИ!“ И ВЗМАХНУЛ РУКОЙ…»

Светло‑голубые глазки хорошенькой медсестры были прикрыты ресницами, но мне ее молчание напоминало на это раз беззвучное поздравление.

Мне казалось, что я с ней давно знаком, потому что она походила на Грейс Келли из фильма Хичкока, "Rear Window ". Но, естественно, Амандина была намного красивей.

Все в ангаре Флери‑Мерожи, похоже, были рады меня видеть. Присутствие врача, к тому же анестезиолога, немедленно вселило уверенность и в командный экипаж, и в отряд кандидатов на самоубийство.

Рауль их всех представил. Медсестра отзывалась на имя «Амандина», будущие же танатонавты звались Клемент, Марселлин и Хьюго.

— Поначалу у нас было пять танатонавтов, — напомнил мне наш капитан.