А бумаги громоздились кипами, ибо девизом герцога было:

«Если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, сделай это сам!»

В результате, хотя у него имелся секретарь, он тратил время на ненужную писанину.

Он улыбнулся Лоретте и в который раз подумал, как он счастлив, что у него такая прелестная дочь.

Хотя так и следовало, ведь ее мать несравненно превосходила красотой всех женщин, каких он когда-либо видел.

— Вы меня звали, папа?

— Да, Лоретта. Мне нужно сказать тебе кое-что важное. Вчера вечером я решил промолчать, потому что устал после скачек, да и предпочел, чтобы ты хорошо выспалась.

В глазах Лоретты мелькнула тревога, и она спросила:

— Так чего же, папа, вы не могли сказать мне вчера вечером?

Герцог встал из-за стола, прошелся по комнате и остановился возле украшенного великолепной резьбой камина, над которым висела превосходная картина кисти Сарториуса.

— Вчера в Эпсоме, — начал он, — я встретил моего старого друга, дюка де Соэрдена.

Ее отец говорит неторопливо, округлыми фразами — верный признак, что говорить он будет долго, и Лоретта опустилась в кресло.

Она часто слышала от отца про дюка (он предпочитал французское обозначение его титула) и знала, что оба герцога, несмотря на разные национальности, были близки из-за общей страсти к скаковым лошадям, и на скачках, как во Франции, так и в Англии, их лошади часто оказывались соперницами.

— И вчера твой жеребец обошел лошадь дюка? — спросила Лоретта.

— Да, Минотавр обошел лошадку Соэрдена на полкорпуса! — с удовольствием сообщил герцог.

— Я рада, папа. Представляю, как вам было приятно.

— После скачек, — продолжал ее отец, словно не услышав, — мы с Соэрденом посидели за рюмочкой, и он высказал мысль, которая мне прежде в голову не приходила, хотя я могу ее только одобрить.

— Какая же, папа?

Она подумала, что ее отец никак не перейдет к делу и ей еще не скоро удастся сбежать наверх.

— Я уже некоторое время раздумывал, Лоретта, — ответил герцог, — за кого тебе выйти замуж, и предложение дюка, чтобы ты стала женой его сына, кажется мне отличнейшим решением этого вопроса.

Лоретта резко выпрямилась, все ее тело напряглось.

— Что… что вы сказали… папа? — спросила она. — Не понимаю, о чем вы… говорите!

— Я говорю, моя дорогая, о твоем замужестве, и мне доставит величайшую радость выдать тебя за маркиза де Соэрдена, который после смерти отца унаследует прекраснейший замок в долине Луары, не говоря уж об огромных поместьях в Нормандии, родины Соэрденов.

— Но… папа! — вскричала Лоретта. — Вы, конечно, шутите! Как вы можете думать, что я выйду за человека, которого никогда даже… не видела? И вы… обещали, что я… проведу этот сезон в Лондоне… буду выезжать.

— Знаю, знаю, — с некоторым раздражением сказал герцог, — но, говоря откровенно, моя дорогая, такую партию было бы грешно упустить.

Лоретта вскочила.

Она была тоненькой, не очень высокой, но смело встала перед отцом, хотя он казался рядом с ней великаном.

— Я не намерена, папа, что бы вы ни говорили, выходить замуж за человека, которого не люблю!

— Не любишь? — проворчал герцог. — Любовь придет после брака. А ты, как моя дочь, обязана сделать блестящую партию, выйти за человека, занимающего достойное положение в обществе, которого выберу для тебя я.

— Но, папа, ведь замуж за него выйду я, а не вы!

— Я знаю, — сказал герцог сердито, — но если ты думаешь, что я позволю тебе выскочить за какого-нибудь прохвоста, которого соблазнит твой титул, или же он вообразит, что, раз у меня нет сына, ты унаследуешь большое состояние, если ты так думаешь, то очень ошибаешься.