Габриэль схватил Элизабет за руку и потащил к выходу под бдительными взорами других мужчин. Он вновь накинул на голову капюшон, и Лиззи даже попыталась убедить себя, что это вовсе не Габриэль тащит ее на верную смерть.

Процессия шествовала по лесу с торжественной неторопливостью. Ночь была тихой и безлунной, на дождь тоже рассчитывать не приходилось. Никто уже не мог помешать этому дьявольскому плану, и Лизи охватило странное безразличие.

Она увидела Джейн, которую вел за руку одетый в белое человек, но в такой темноте ей не удалось уловить ее взгляда. Да это и не имело особого значения. Эдвина вопила так, что Лиззи невольно пожелала, чтобы кто-нибудь заткнул, наконец, рот бедной дурочке. Если уж умирать, то без этих пронзительных воплей, эхом отдававшихся в ее голове.

В скором времени они покинули пределы Арундела и вступили в Хернвудский лес. В отдалении Лиззи видела темные шпили разрушенного аббатства, но помощи оттуда ждать не приходилось. Да и кто бы мот помочь им? Разве что Питер, но он был всей душой предан Габриэлю. Не исключено, что он тоже шагает сейчас среди мужчин, негромко и монотонно напевающих что-то себе под нос.

Впрочем, речитатив этот не способен был заглушить Эдвину. Лиззи даже не знала, что хуже — погребальный напев или пронзительное завывание. Габриэль крепко держал ее за руку, хотя мог бы и не стараться — понятно, что ей и так не удалось бы убежать.

Наконец процессия достигла небольшой поляны в лесу, и друиды в белых одеяниях встали кругом поблизости от глубокой ямы, поверх которой была водружена клетка, сплетенная из прутьев.

Лиззи взглянула на Габриэля, но лицо его было непроницаемым. Он, казалось, не обращал внимания на ее присутствие, продолжая, впрочем, крепко сжимать ее руку. Если она уцелеет, отрешенно подумала Лиззи, на запястье появятся синяки — в дополнение к тем меткам, которые он оставил на ее теле этой ночью.

— Зажги огонь, Мерривезер! — с пафосом провозгласил Фрэнсис, воздевая руки к небу. Мерривезер выступил вперед с факелом в мускулистой руке и швырнул его в центр клетки. Та загорелась — поначалу медленно.

— Мы приносим наши дары Беларусу, Велиалу и прочим божествам войны и власти, — нараспев произнес Фрэнсис.

— А где животные? — услышала Лиззи чей-то шепот. — Неужели мы сожжем пустую клетку?

— Приведите девицу! — воскликнул Фрэнсис.

Эдвина Дарем, прекратившая на время свои причитания, вновь разразилась воплями. Двое друидов подтащили ее к яме. У одного из них спал с головы капюшон, обнажив перед взорами присутствующих черные шелковистые кудри Делайлы Чилтон.

В толпе раздались возбужденные голоса.

— Нас не предупредили, что в жертву принесут женщину, — заметил один из присутствовавших. — Это непристойно, черт возьми!

— Пришла пора жертвовать по-крупному! — воскликнул Фрэнсис — Ведите ее!

— Нет! — раздался чей-то душераздирающий крик, и в круг ворвался сэр Ричард, срывая с себя белое одеяние. — Оставь ее, слышишь! К черчу ваших черных духов! Ты обещал… Ты обещал, что возьмешь только Джейн, ты, грязный ублюдок!

— Отец! — пронзительно закричала Эдвина, в мольбе протянув к нему руки.

Сэр Ричард, спотыкаясь, бросился к дочери. Схватив ее, он отшвырнул Делайлу, и та упала на землю. Мерривезер рванулся вперед, направив свой факел прямо в лицо сэра Ричарда, как вдруг в толпе послышались крики ужаса. И даже Мерривезер замер на месте, глядя в недоумении в середину круга.

В центре пылающей клетки парили две белые фигуры: одна — высокая и худая, другая — округлая и коренастая.

— Друиды, — прошептал кто-то с ужасом. — Настоящие друиды.