— И за Джейн, — вставила Лиззи.

— Само собой.

Перекрестив Лиззи, он легонько коснулся ее лба в знак благословения. Сама она не ощутила ничего, кроме слабого дуновения воздуха.

— Ступай, дитя. И да пребудет с тобой Господь.

В следующее мгновение он исчез, оставив ее одну на краю пустынного поля.

* * *

Джейн любила помечтать о том, что Питер может прийти к ней, пока она спит. Что она откроет глаза, а он будет стоять у ее постели, и ей останется только протянуть руки, чтобы он скользнул к ней под теплое одеяло.

Она уже и не помнила, когда впервые начала мечтать о нем. В то время она была еще девочкой. Неуклюжая, долговязая Джейн Дарем влюбилась в Питера, когда ей было только одиннадцать. За эти годы ее страсть только окрепла. Хорошо хоть сам он ничего не знал об этом. Джейн могла грезить о Питере днями и ночами, представляя, как он касается ее и разговаривает с ней, а сам он и понятия не имел о ее греховных желаниях.

Джейн открыла глаза и тут же увидела Питера, озаренного пламенем камина. Улыбнувшись, она едва не протянула к нему руки, но Питер заговорил, и ей ничего не оставалось, как вернуться в реальность.

— Пенелопа вот-вот начнет жеребиться, — произнес он хриплым голосом. — Я знал, что вы ни за что не решитесь пропустить это.

Джейн, отбросив одеяло, стремительно выбралась из постели. Она напрочь забыла, что на ней нет ничего, кроме тонкой ночной рубашки. Единственно, о чем она могла сейчас думать, — о своей любимой кобыле. Она бросилась к двери, но Питер удержал ее, ухватив за талию — совсем как в детстве, когда оба они были еще маленькими и невинными.

— На улице холодно, — заметил он. — Одевайтесь, а я пока подожду за дверью.

— Нет! Возвращайся к Пенелопе. Я сейчас приду. — В нетерпении она рванула пуговицы, поднимавшиеся к самому вороту рубашки.

Питер отвернулся, и только туг она поняла, что собиралась раздеться прямо перед ним.

— Если на вас не будет теплого платья и туфель, я оттащу вас назад, и Пенелопа останется одна, — предупредил Питер.

— Обещаю тебе, я оденусь как можно теплее.

Не успела за ним закрыться дверь, а Джейн уже срывала с себя ночную рубашку. Дальше все было просто: нижняя юбка, старое шерстяное платье, толстые чулки и кожаные туфли. Натянув все это, она тут же устремилась за Питером, оскальзываясь на узких ступенях. Луна ярко сияла на небе, и Джейн не стала искать фонарь. До стойла Пенелопы она могла добраться с закрытыми глазами, а потому не было смысла тратить время на пустяки.

Пенелопа лежала на соломе. Раздутый живот ее тяжело вздымался, голова бессильно поникла. Питер, стоявший рядом на коленях, бросил на Джейн быстрый взгляд, словно желая убедиться, что она и правда тепло оделась. Сам он был в одной рубашке с закатанными до локтей рукавами. Джейн, терзаемая тревогой, присела рядом.

— Как думаешь, она не умрет? — Это было сказано шепотом. В душе она боялась ответа, поскольку знала, что Питер не станет скрывать от нее правду.

— Конечно, нет, — ответил он, осторожно поглаживая живот Пенелопы. — Ей сейчас нелегко, но она справится. И с жеребенком тоже все будет в порядке.

— Не надо мне было затевать все это, — горестно заметила Джейн.

— Не стоит вам себя ругать, — покачал головой Питер.