— Мне уже смертельно надоело, что ты хватаешь меня за руки, — мрачно сказала она.

Солнце уже показалось над верхушками деревьев, и Лиззи отчетливо видела лицо Габриэля. Только сейчас она разглядела, что для этого вечера он постарался принарядиться: на нем был костюм черного шелка, а волосы он небрежно зачесал назад. Он даже не забыл про перстень: было странно видеть крупный изумруд на его сильной загорелой руке. Подбородок его уже покрылся щетиной, глаза смотрели мрачно и недовольно. Этот Габриэль не был похож на Темного Рыцаря, владыку лесов, — куда больше он напоминал властелина ее сердца. Лиззи трудно было устоять против этих чар, но стоило ей вспомнить его уничижительные слова, как в душе ее вновь вскипело негодование.

— Как ты меня нашла? — повторил он свой вопрос. — Только не говори, что сама догадалась, — я тебе все равно не поверю.

— Вряд ли ты поверишь, даже если я открою тебе правду, — пожала она плечами. — Так вот, мне сказали.

— И кто же, позволь узнать? Или предоставишь мне догадываться самому? — Сказано это было капризным тоном ребенка, которому не дали поспать… что, в принципе, было недалеко от истины.

— Призраки, — ответила она наконец. — Кто еще это мог быть?

— Это невозможно. — Во взгляде его читалась растерянность.

— Хочешь сказать, что не веришь в призраков? Если не ошибаюсь, именно ты пугал меня ими.

Габриэль по-прежнему держал ее за руку. Лиззи сказала себе, что должна освободиться, но не пошевельнулась, чтобы сделать это. По правде говоря, ей нравилось ощущать его прикосновение. С одной стороны, это злило ее, но с другой — было волнующе приятным. До тех пор, пока он сжимал ее ладонь, их связывало нечто большее, чем простое прикосновение, — это одновременно раздражало и искушало.

Габриэль вглядывался в ее лицо, как если бы пытаясь прочесть там правду.

— Ты же говорила мне, что не веришь в призраков, — сказал он наконец.

Габриэль рассеянно поглаживал пальцем нежную кожу ее руки, и это неосознанное движение дарило ей массу волнующих ощущений. Неудивительно, что она так и не вырвала руку, — просто не могла.

— Брат Септимус и брат Павел убедили меня в том, что я не права, — заметила она ровным тоном.

Он растерянно покачал головой:

— Прежде они не показывались чужим. Как тебе удалось их увидеть?

— Да еще и поговорить с ними, — напомнила Лиззи. — Они укрылись в твоей башне. Может быть, если бы башню посещало с визитами больше людей, они появлялись бы чаще. Вполне возможно, они беседуют с тобой только потому, что не знают, куда еще девать время.

— Что ты искала в башне?

— Тебя, разумеется. Я думала, Джейн похитили. Я, кстати, до сих пор не уверена, что с ней все в порядке. И чем дольше мы тут с тобой препираемся, тем меньше у нас шансов найти ее невредимой.

Но Габриэль словно бы не слышал ее.

— Они с тобой говорили, — с недоверием повторил он.

— Очевидно, что твои призраки не считают меня бесцветным ничтожеством. — Вспомнив о недавней обиде, Лиззи решительно вырвала свою руку. — Я не собираюсь стоять здесь весь день. Если не веришь, отправляйся к своим призракам и спроси их сам Я иду искать Джейн.

Развернувшись, она зашагала в сторону дома, в полной уверенности в том, что Габриэль идет следом.

* * *

Джейн снилось, что Питер любит ее. Она часто видела этот сон, однако от этого он не становился менее приятным, и она изо всех сил цеплялась за него, стараясь как можно лучше отгородиться от внешнего мира.