— Он… он выглядит очень красиво.

   Николас ничего не ответил, и еще несколько минут они продолжали идти молча.

   — Туда разрешено подниматься ночью? — Опять все было сказано только ради того, чтобы прервать тягостное молчание. Джейн вовсе не имела в виду, что у нее есть желание вновь посетить скалу.

   — Вы хотите подняться? — От странного тона его голоса, у нее пошли мурашки по коже. — Вы же сказали, что устали.

   — Так и есть.

   Небольшая пауза.

   — Жаль. Сегодня красивая ночь.

   Джейн повернулась и почти остановилась, вздох изумления сорвался с ее губ. Он не мог желать пройтись с ней! И тем не менее, она, не удержавшись, спросила, запинаясь:

   — Вы-вы хотите под-подняться туда?

   — Я не возражал бы против того, чтобы пойти окольным путем, таким же, как этим утром, — через кипарисовую рощу.

   Кипарисовая роща ночью была безлюдной и темной… Хорошим местом для любовников, но уж точно не для посторонних людей, тем более испытывающих неприязнь друг к другу. Почему он предложил подобное? Джейн опять почувствовала, как по коже поползли мурашки… и тем не менее, она не думала об опасности, несмотря на всю серьезность своих ощущений. Не сделала она и того, что должна была сделать, а именно — отказаться от предложения.

   Они шли медленно посреди шума, огней и человеческих толп. Но Джейн не замечала ничего, кроме мужчины, идущего рядом с ней. Она забыла о существовании Гая, Стюарта и Паулины; она забыла все, что говорила и думала об этом человеке, забыла о своей клятве не обращать на него внимания. Какая-то магнетическая сила, похоже, сковала ее, сделав беспомощной перед надвигающейся неизбежной судьбой, лишая ее разума, осторожности и даже желания убежать от судьбы. Ее горло пересохло и голос охрип, когда Джейн сказала:

   — Я не возражаю, если мы пойдем через кипарисовую рощу.

   Николас молчал, и она подняла голову, чтобы встретить его темные глаза.

   — Значит, на самом деле вы не устали? — В тоне его голоса было что-то незнакомое, некий подтекст, который Джейн не понимала.

   — Я взбодрилась. Наверное, это все ветерок, потому что мне уже не хочется спать. — Она улыбнулась ему, удивляясь своему состоянию дурмана, а также поразительной перемене, произошедшей с ее спутником. Мысль о том, что неприязнь Николаса испарилась и он захотел продлить их прогулку, обволакивала все ее существо теплом. Казалось,что она поднялась к звездам, и у нее не было ни малейшего желания снова почувствовать под ногами землю.

   — Тогда мы пойдем через кипарисовую рощу.

   Никаких эмоций, лишь холодно произнесенная фраза, но Джейн была счастлива. И она знала, идя рядом с ним и временами ускоряя шаг, понимала, что его антипатия сильно ее тревожит и только гордость не позволяет ей это осознать.

   Они поднимались, оставляя позади людей, огни и городскую суету, к фрагментам колонн и мраморных дорожек, к основаниям статуй, частично укрытых зеленью, растущей под кипарисовыми деревьями. Это было святое и тихое место, и когда они зашли глубже, то ветерок стих и воздух стал мягким и неподвижным.

   — Здесь так… тихо, — прошептала Джейн машинально, и Николас мягко рассмеялся. Он стал совсем другим! Она чувствовала это. Что же произошло, что вызвало эту перемену? Джейн не знала, ей было все равно. Девушка была одурманена этим удивительным ощущением нереальности.

   Николас остановился, глядя вверх на розовые кварцевые фонари Акрополя, и Джейн тоже остановилась, встав рядом и подняв голову.