— Ты что с Никитой развелся уже, ищешь удовольствия на стороне? Ладно, дискуссия закончена. Всем по местам и думать о чем-нибудь прекрасном, например, о гонораре. Васек, давай в микроавтобус. — Предводитель крикнул в салон: — Эй, мужички, посторонись, пропустите арапчонка, пускай сядет.

— Да куда эту кучу дерьма? — рявкнул Никита и ударил Васька ногой, да так, что тот мигом растянулся у входа.

— Пусть педерал в багажнике джипа едет, — добавил Даня. — И вообще, мы с Никитой не мужики, а запорожские казаки.

Сережа схватил Даню пятерней за щекастую физиономию и толкнул есть мочи. Ненароком получилось неплохо.

— Слушайте, вы, немужики, я тут решаю, кто запорожский, допорожский или жопорожский казак.

— Так воняет же, — обиженно заныл Даня.

— А мне не ваняет, — сказал вдруг Саит и усадил Ваську рядом с собой, затем протянул ему банку тушенки: — На, жри… Сам у Рахмона год в цепях прасидел, знаю, что такое. Вэрнусь, обязатэльно зарэжу.

Шрагин сел в джип и почувствовал на себе напряженный скребучий взгляд Петуховского. Веселья уже не получалось, хотя Аблотия-первый по-прежнему распевал абхазские застольные, и имелась в заначке еще бутылка каберне.

«Этот гад что-то стал подозревать, — с горечью подумал Сережа. — Значит, и затевает что-то». От мрачных мыслей Шрагина отвлекло еще более мрачное явление.

Из придорожного марева возник патруль из трех человек, гранатомет у одного, у других автоматы. Гранатомет уже лежал на плече и готов был к боевому пуску. Надо было тормозить.

Один из патрульных просунул мохнатую физиономию в окно джипа.

— Тугаев тут?

— Ну, я, — сказал Сережа, привычно роняя сердце в пятки. — В чем дело?

— Все в порядке, Тугаев. Мы от Шамиля Валиева. Он просил тебя к нему заехать. Через пять километров будет развилка. Свернешь налево, и пару километров вниз по склону. Там поселок. Шамиль тебя сейчас в другом месте встречает, но к вечеру там будет.

— Спасибо за информацию… Трогай, Аблотия. — распорядился Шрагин, и маленький конвой двинулся дальше. «Если бы не «Корней Червяковский», я бы уже напоролся на этого приставучего Валиева».

Несколько минут спустя Шрагин добавил:

— Никуда не сворачиваем, Аблотия, прямо едем.

— Ты что, с Шамилем не хочешь видеться? — укоризненно спросил Петуховский. — В горах так не принято. Ты же это лучше меня должен знать.

Сквозь сытую внешность отставника, казалось, проступила личина гнусного тролля все с теми же оловянными глазами прагматика.

«Похоже, гнида Петуховский дал весточку Шамилю. Сообщил о моем маршруте еще, наверное, там, на рынке, где маячил тот самый торговец сидюками. Отставник хренов не успокоится, пока не столкнет меня нос к носу с этим головорезом Валиевым…»

Они проехали развилку, когда уже садилось солнце, и накрутили еще семь километров в гору.

— Что-то не нравится мне это место, — сказал Шрагин неподалеку от крутого поворота.

И в самом деле дорога обвивала сейчас узкой пыльной ленточкой заросшую зеленью высоту.

— Вот и надо было заехать к Шамилю, — сказал Аблотия, — он бы провожатых дал.

— Остановись тут. Я хочу подняться наверх, глянуть туда-сюда. Петуховский, ты идешь со мной.

— Да мне как-то и здесь хорошо.

— Я тебя нанял, и ты идешь со мной. Понял? Это тебе не Красная Армия.

Шрагин взял АКМ, дернул затвором, досылая патрон. Петуховский стал прилаживать к своему «калашу» ночной прицел. Он плохой солдат, но опасный враг, подумал Шрагин.