Сейчас, ближе к ночи, ворота плотно закрыты, тускло посверкивают в темноте серебряными заклепками и широкими полосами из чистого серебра, о которые обожжется любая нечисть. На башнях и вдоль всей стены горят многочисленные факелы, беспрестанно мелькают чьи-то тени, блестят остроконечные шлемы и грозно сияет сталь в умелых руках стражей. За стенами смутно угадываются очертания невысоких домов, несколько коротких и идеально прямых улиц, круглая площадь в центре, где давно уже не видно привычной суеты, и множество деревянных строений совсем иного назначения: конюшни, оружейни, кузни, казармы, снова оружейни... и повсюду можно разглядеть слабые огоньки от зажженных свечей или уличных фонарей, которых здесь, на самой окраине Симпала, было гораздо больше, чем в богатой и кичащейся роскошью Ларессе.

Но даже сейчас Торрот не спал. Нет. Кажется, он никогда не спит, а если и дремлет иногда, то неглубоко, очень легко и чутко, как готовый к нападению бойцовый пес, которому не сегодня-завтра снова идти на арену: подтверждать заслуженное звание победителя. Торрот - военный город. Точнее, город-форт, надежный заслон мирных жителей от кишащей вокруг нечисти, который уже много веков стоит на страже чужого покоя и всегда готов вступить в бой, как тот пес. В любой день, в любой час и с любым противником. Благо большая часть его жителей - отменные воины, которые по тревоге способны собраться и встать на стены за одно лишь деление мерной свечи. А здешние стены без всякого преувеличения способны выдержать даже прямой удар гномьего тарана, что для столь небольшой крепости приравнивалось к настоящему подвигу. Не говоря уж о вездесущей осине (которой, судя по всему, обиты даже люльки младенцев) и больно жалящем серебре, которого в колчанах местных лучников было поболе, чем в кошельках иных зажиточных граждан столицы.

Окончательно придя в себя, я следом за Лехом спустилась к подножию. За кобылу уже не беспокоилась: Шиалл вежливо, но твердо отстранил меня от почетного звания конюха и сделал все сам, умело и ловко спустив по крутому склону пугливо всхрапывающее животное. Я не возражала - с конями у меня никогда не получалось гладко, да и, признаться, сроки близкого общения между нами как-то не позволяли считать себя умелой наездницей, не говоря уж о чем-то большем. Так что я спокойно переложила эту сомнительную честь на более опытного спутника и, не беспокоясь больше ни о чем, подошла к терпеливо поджидающему Леху.

- Нас пустят? Темно ведь, и ворота закрыты...

- Пустят, не волнуйся. Полагаю, меня еще не успели забыть.

- Тебя забудешь, - пропыхтел в темноте Рес, с усилием стаскивая вниз заупрямившегося жеребца. - В прошлый раз так буянил, когда тебе двери не открыли посреди ночи, что потом полфорта отстраивали заново.

- Не верь, - убежденно сказал Лех в ответ на мой заинтересованный взгляд. - Все врет. Только того и было, что ворота со злости вышиб.

- Башкой, между прочим! - не преминул уколоть его молодой побратим. - Вон, остроухие не дадут соврать: как слетел с холма, так и протаранил, хотя в них в свое время чем только не долбили.

Лех неприятно скривился.

- Болтун. Я ж не своей, а упыриной. Да и что мне было делать, когда их целая армия за нами увязалась? Нацеловывать от счастья? За руку здороваться? Пришлось бежать так, что пятки в спину влипали, и колотиться в двери, как голодный вампир. А там не сразу проснулись, вот и вышло... гм, что вышло. Не зря ж у меня тогда жезл Ордена из-за пояса торчал.

- Магический? - немедленно навострила я уши.

- Точно, - хмыкнул в ответ Крот. - Один раз как жахнул, так тут половина леса сгорела шагов на сто, вместе с упырями и оборотнями в придачу. А от ворот тогда осталась только одна половинка.