— Ты хочешь сказать, что он разлил кровь животного в своей квартире? — спрашивал он.

— Он признал свою вину, — отвечал Винтер.

— Ублюдочный викинг.

Рингмар потянулся за бутылкой пива и опрокинул стакан с грогом.

— Черт. — Он сделал движение, словно искал тряпку, чтобы вытереть стол.

— Оставь, — сказал Винтер.

— Какой ублюдок, а, — повторил Рингмар.

Они помолчали. Из комнаты доносилась музыка.

— И ты думаешь, он не успел пустить кассеты на продажу?

— По-моему, нет. Если он вообще собирался это сделать, — сказал Винтер.

— А для чего же они это делали?

— Наверное, это был не главный мотив.

— По-моему, речь идет о сумасшедших деньгах. Это бизнес, и не надо себя обманывать, что деньги тут ни при чем.

— Наверное, для Викингсона это было важно.

Рингмар молчал.

— Если записи попадут на рынок, Макдональд узнает об этом. У него в этом мире есть доверенные лица, у которых есть доверенные лица.

— А у Болгера, значит, другие мотивы, — сказал Рингмар, не глядя на Винтера.

Теперь молчал Винтер.

— Они использовали друг друга, — продолжал Рингмар. — Двое психов, но на разный лад.

— Я звонил матери, — вдруг сказал Винтер.

— Что??

— Я позвонил матери и спросил ее о том, что было двадцать лет назад. Она вдруг стала острой как бритва.

— Острой как бритва?

— Я спросил ее о том, чего не мог видеть или понимать из-за возраста, и она частично дала ответы на мои вопросы.

— О тебе и… Болгере?

— О том, какой он был. Что произошло тогда. И потом.

— А что произошло?

— Он был болен.

— Он действительно тебя ненавидел? — спросил Рингмар, тут же подумав, что трезвым он бы такой вопрос не задал.

— Я не могу ответить на этот вопрос.

Они помолчали. Рингмар отхлебывал пиво.

— Но он хотел встретиться со мной на моем поле. Это было единственное, что занимало его мысли. Он решил проверить меня в моем деле. Так мне кажется.

Рингмар предпочел не развивать тему.

— Музыка кончилась, — сказал Винтер.

— Что?

— Я пойду поставлю другой диск.

— Что это еще такое? — спросил Хальдерс.

— Чарли Хаден и его «Квартет Вест», — ответил Винтер.

— Хорошо играют.

— Да.

— Хотя и джаз. Это ведь тоже называется джаз?

— Это бессмертные мелодии Америки сороковых и пятидесятых годов.

— А конкретно?

— Да, это джаз.

Ян Меллестрём делился с женской половиной своего отдела переживаниями по поводу последнего романа. Ханне и Анета слушали. Сара Хеландер держала его за руку, выражая сочувствие.

Винтер сидел на полу рядом с Ханне.

— Я просто пошутил, — жаловался Меллестрём. — Она взяла камень и кинула его в море.

— А луна светила?

— Чего?

— Это был вечер при лунном свете? — повторила Анета.

— Я не помню, честно говоря. Так вот, она бросила камень, а я говорю: «А ты знаешь, что этому камешку потребовалось десять тысяч лет, чтобы вылезти сюда, на берег?»

— Ой… — сказала Сара Хеландер.