Террин смотрел на него с нетерпением.

— Мой принц? — сказал он.

Принц развернулся.

— Террин, — сказал он, голос был тихим и резким, — ты когда-то задумывался…?

Террин ждал. Рот Герарда был открыт, и его взгляд был тяжелым под сдвинутыми бровями, словно он не мог заставить себя произнести слова.

— Задумывался о чем? — спросил Террин.

— Задумывался, правильно ли поступаешь? Не законно, а правильно?

Террин нахмурился.

— Что ты…

— Я о твоей работе. О долге венатора.

Тяжелое молчание повисло между ними, Террин смотрел на лицо принца, Герард глядел в ответ, ждал. Террин моргнул. И во вспышке тьмы за веками он увидел себя в лесу под луной, обвивающего руками дрожащего ребенка, который сжимал его шею и плакал, пока Террин пытался утешить девочку. Напротив него стояла Айлет, сжимала кулаки, ее глаза пылали светом тени.

Его голос прозвучал в его памяти:

«Смерть — ее единственная надежда на спасение».

«Может, ты прав, — ответила Айлет, яростно сверкнув зубами. — Но я не дам тебе забрать ее».

Картинка пропала, и он вернулся в комнату в Дюнлоке. Герард пристально смотрел на него, словно читал его мысли.

— Так что? — спросил он.

Но Террин не мог ответить. Он не мог придумать, что сказать.

Герард покачал головой и прошел к камину, прислонился предплечьем к резному камню.

— Я думал о ребенке, рожденном с тенью, на которого ты охотился месяц назад, — сказал он, склонив голову, волосы упали на глаза. — Я не могу забыть ее, Террин. Девочка. Четырех лет. По закону Эвандера, ее нужно убить, чтобы спасти ее душу. Для нее нет другой надежды, — он с трудом поднял голову, поймал взгляд Террина. Его глаза сияли, но не от слез, а от ужаса. — Ты… веришь, что Богиня хочет, чтобы вы… мы… сжигали детей заживо?

Террин снова не ответил. Не мог.

— Потому что, — продолжил принц, — если так, то какому божеству мы слепо служим? Кому мы выбрали поклоняться?

— Герард… — голос Террина дрогнул.

«Что бы ты сделал? — голос Айлет появился в его памяти снова. — Если бы я ушла прошлой ночью. В лесу. Если бы оставила тебя с Нилли. Ты бы сжег ее?».

Этот вопрос он задавал себе много раз. Вопрос мучил его. Он старался прогонять вопрос из головы, думать о заданиях перед ним, а не оглядываться.

Но ответ все равно требовался.

Он кашлянул, но голос прозвучал как грубое рычание:

— Воля святого Эвандера ясна.

— Но святой Эвандер говорит за Богиню?

Мир словно накренился вокруг него. Но не этот мир, а мир в его разуме — камень трещал, чары подавления натянулись. Его сердце будто пылало, посылало жар по пустому духовному небу.

— Сколько детей ты убил? — спросил Герард, шагнув к Террину. По лицу было видно, что он не хотел знать ответ, но он спрашивал. — Сколько, Террин?

— Ни одного, — Террин склонил голову, дыша сквозь зубы. — Пока что.

Принц опустил ладонь на плечо Террина.

— А если Эвандер… ошибся?

Террин отвернулся, вырвался из хватки Герарда и шагнул к окну. Он смотрел на мерцающее озеро. Но он видел пустошь под красным небом.

— А если он ошибся? — продолжил Герард.