Было время, когда он носил мундир, словно черепаший панцирь: мощную социальную защиту, прикрывающую уязвимые странности его тела. Словно броню сопричастности, говорящую: «Не связывайся со мной. У меня есть друзья.». Когда же он перестал так отчаянно в этом нуждаться? Он точно не знал.

Раз уж на то пошло, когда он перестал ненавидеть собственное тело? Прошло два года с тех пор, как он был в последний раз серьезно ранен — во время операции по спасению заложников, сразу после той невероятной заварушки с его братом на Земле. Он уже довольно давно был совершенно здоров. Он пошевелил руками, кости в которых были полностью заменены на пластиковые, и ощутил их столь же абсолютно своими, как и до последнего перелома. И до первого перелома — тоже. Приступов воспаления надкостницы у него не было уже много месяцев. «Я не ощущаю боли», сообразил он с мрачной ухмылкой. И дело было не только в усилиях Куинн, хотя Куинн обладала… немалым терапевтическим эффектом. «Что, на старости лет я прихожу в здравый рассудок?»

«Наслаждайся, пока можешь.» Ему двадцать восемь, и он, безусловно, на пике своих физических возможностей. Он буквально ощущал этот пик, возбуждение парения в апогее. Нисходящий участок кривой — удел неопределенного будущего.

Голос из кабинки вернул его к настоящему. Куинн обращалась к Сэнди Герельд на том конце линии: — Привет, я вернулась.

— Привет, Куинни, я тебя ждала. Чем могу помочь? — Даже издалека Майлз заметил, что Сэнди снова сотворила со своими волосами что-то странное.

— Я только что сошла со скачкового корабля, и сейчас на пересадочной станции. Планирую небольшой крюк. Мне нужен будет транспорт вниз, чтобы забрать оставшихся в живых из Красного Отряда, а затем вернуться на «Триумф». Как там с их нынешним состоянием?

— Подожди минутку, сейчас я узнаю… — лейтенант Герельд набила данные на дисплее слева от себя.

По заполненному толпой народа вестибюлю мимо них прошел человек в серой дендарийской форме. Он увидел Майлза и неуверенно, осторожно ему кивнул — возможно, сомневался, не означает ли штатский наряд адмирала то, что тот здесь инкогнито. Майлз успокаивающе помахал рукой в ответ, и человек, улыбнувшись, зашагал дальше. Мозг Майлза выдал непрошеные данные: имя — Тревис Грей, полевой техник, сейчас приписан к «Перегрину», отслужил шесть лет, эксперт по коммуникационному оборудованию, коллекционирует классическую музыку Земли до-скачкового периода… сколько таких же личных досье держит Майлз у себя в голове? Сотни? Тысячи?

А вот и обновление. Герельд повернулась к ним и оттараторила: — Айвза выпустили в увольнительную на планету. Бойд уже вернулся на «Триумф» для дальнейшего лечения. Из Бошенского Центра Жизнобеспечения сообщают, что Дурхэма, Вифиан и Азиза можно выписывать, но прежде хотят поговорить с кем-то из ответственных лиц.

— Ага.

— Ки и Зеласки… насчет них они тоже хотят поговорить.

Куинн стиснула губы. — Хорошо, — ответила она бесстрастно. В желудке у Майлза свернулся комок. Он подозревал, что этот разговор не будет особо радостным. — Дай им знать, что мы сейчас туда направляемся, — ответила Куинн.

— Да, кэп. — Герельд перетасовала файлы своего видео-дисплея. — Будет сделано. Какой катер вы хотите?

— Меньший из пассажирских катеров «Триумфа», если только не надо одновременно с этом доставить какой-то груз из космопорта Бошен.

— Оттуда — ничего.

— Отлично.

Герельд пометила что-то в записях. — Эскобарский полетный контроль сообщает, что я могу подать катер-2 в док J-26 через тридцать минут.