Опасность. В гостиной ее мать чувствовала себя как кайман в илистой реке: она заманивала добычу в самое темное место на своей территории и безжалостно атаковала. Эмма не раз наблюдала, как мать разделывала на куски вереницы более или менее непрошеных гостей, выдерживая ровный невозмутимый тон. Эмма знала, что ее ждет, и знала, что у нее нет выхода. Она тоже натянула на лицо пластиковую улыбку и села в мягкое парчовое кресло.

— Как прошел твой день в школе, darling? — спросила мама.

— Хорошо.

Эмма понимала, что такой ерундой ей не отделаться, и застрочила пулеметной очередью:

— В школе ничего нового, я вернулась домой, пообедала, потом зашла Лючия. Мы пошли по магазинам. Она такая нерешительная! Потратить почти три часа, чтобы выбрать банальную блузку! Она примерила их штук семь, но подошли только две. И представляешь, она никак не могла решиться. Тогда я сказала ей: да покупай обе. У нее не хватало денег, ну, я ей и подарила одну. Как думаешь, это ее не оскорбило?

Эмма закончила тираду, затронув тему, которая должна была отвлечь внимание матери. Вопросы хорошего тона волновали ее почти так же, как тонизирование ягодиц на занятиях пилатесом.

— Я думаю, нет. Впрочем, меня больше волнуешь ты. Ты, должно быть, очень устала.

Наживка осталась непроглоченной.

Дурной знак.

А вдруг она что-то знает? И хочет, чтобы Эмма созналась во всем. Чистосердечно, так сказать.

— Да мы все время были здесь недалеко.

— Вот и хорошо. Этот район Рима такой красивый. И тут есть все, что пожелаешь, правда?

Точно, она что-то знает. Эмма понятия не имела, каким образом, но ее мать явно догадалась, что она перешла границы дозволенного. Хотя и не подозревала насколько…

— И потом, тут столько хороших ребят…

Они говорят о ребятах? Она и ее мать говорят о ребятах?! Это уж слишком.

— Да, много. Прости, мама, мне надо позвонить Лючии. Мы всегда так делаем, когда возвращаемся домой вечером. Чтобы быть уверенными, что все в порядке.

— Конечно, darling, иди позвони. Это очень важно. Когда что-то не в порядке, надо говорить об этом с людьми, которые нас любят. Не откладывая.

Марта пригвоздила дочь к креслу ледяным взглядом. Эмма чудом вывернулась:

— Вот именно: не откладывая!

Она прорвалась в комнату и тут же позвонила Лючии.

— Моя мать меня видела. Я уверена, — без вступления начала Эмма.

— Привет, но… И что? Ты делала что-то плохое?

— Я целовалась с Эмилиано.

— Что?!

— Я знаю. Это трагедия.

— Нет! Это прекрасно! Я тоже целовалась с Шагалычем. То есть он меня поцеловал. Но ведь это одно и то же, да?

Нет. Это трагедия.

— Тебе понравилось?

Эмма услышала его шепот: «Попроси меня».

— Да, — сказала она, краснея.

— Мне тоже, — чирикала подруга. — Мы поцеловались в один и тот же день. По-моему, это должно принести удачу. Может, мы и замуж выйдем в один день? Все на велосипедах! Трудно будет ехать на велосипеде в свадебном платье?!

Ее невозможно было остановить. Лючия продолжала бы еще неделю, если бы мать не позвала Эмму к ужину.

— Лючия, мне надо идти, а то мама рассердится. До завтра!

Они попрощались.

Эмма стояла посреди комнаты с телефоном в руках. Она думала о Грете. Ей захотелось все рассказать подруге, хотя она и знала, что та ее отругает. Эмма набрала номер. Грета не ответила. Только бы с ней ничего не случилось. Если бы поцелуи могли и в самом деле приносить удачу — даже тем, кто в тот день остался без них!

Как собака

Маленькая моя,

вот уже почти год, как я сбежал из нашего дома.