— А, Пан, — сказал он, держа неподвижно в руках свою поделку, — я продал его одному... не помню его имени.

— Уэбли Олден. Примерно шесть футов три дюйма, худощавый, лет тридцати восьми.

— Да. — Резчик кивнул. — Интересное лицо. Я рад, что именно он купил Пана. Он, а не кто-нибудь другой. Он не похож на других. — Он как-то странно улыбнулся. — Я вообще не хотел эту фигуру продавать. Я в него вложил слишком много себя.

Я подумал об обугленных, неузнаваемых остатках Пана.

— Человек, купивший вашу работу, мертв, — сказал я. — Его убили.

Он впервые пошевелился, отложил свою работу.

— Извините, — сказал он, взглянув пристально на меня. — Вы поэтому сюда и приехали?

— Да. Когда он покупал Пана, с ним был кто-нибудь?

— Женщина.

Я почувствовал легкую дрожь. Показал ему фотокарточки. Уэбба он узнал сразу, на остальные долго смотрел, а потом покачал головой:

— Нет. Не могу сказать. Я помню... общее впечатление. Но этого недостаточно, это вам не может помочь.

— Расскажите мне, что можете. Что вы помните? Он подумал:

— Высокая, весьма высокая. Прекрасная фигура, превосходная. — Несколько секунд молчал. — Черные волосы. Остального не помню. Глаза, возможно, темные, а может быть, карие... или голубые. Я не уверен. Но она была прекрасна.

— Она была полинезийка или гавайка?

— Понятия не имею, не помню.

— Как вы думаете, если вы увидите ее не на фотографии, а в натуре, вы ее узнаете?

— Трудно сказать. Здесь столько народа проходит. Может быть, узнаю, а может, нет — не знаю.

Я поблагодарил его, сказал, что, возможно, еще побеспокою его, и ушел. Я уже было собрался зайти куда-нибудь выпить и дать отдохнуть ногам, как вдруг вспомнил обещание, данное доктору Полу Энсону, — купить пару юбочек для хулы. Наведя справки в нескольких местах, я наконец нашел маленькую лавочку, где продавали ювелирные изделия, саронги, платья муумуу и тайлеры для чайной церемонии. У них были юбочки из «травы».

Продавщица-японка показала мне их. Я ожидал, что юбочка будет из узких ленточек травы, как редкая метелка на колосе. Но мне показали юбочки из больших, длинных и толстых зеленых листьев. И их было очень много. Сквозь такую юбочку не много увидишь.

Я спросил:

— А они всегда такие? Я хочу сказать такие... непрозрачные?

Она меня не понимала.

Тогда я сказал:

— А нет ли юбочек более прозрачных, где меньше листьев и больше?.. Ну, более открытых?

— О! Ну, это такие, какие надевают танцоры.

— Да?

— Да. Когда танцуют хулу. Они делаются из листьев ти.

— Именно это мне и нужно.

— Но эти юбочки и сделаны из листьев ти. С плантации ти.

Кое-как мы уладили дело. Вообще-то были другие, более прозрачные юбочки, но здесь продавались только такие. Я купил пару юбочек, и девушка аккуратно их упаковала. Пол, подумал я, может проредить листья, прежде чем подарит их своей девушке.

Лоана выполнила свое обещание на все сто.

От танцевальной площадки пол подымался ярусами, чем дальше, тем выше, так что даже те, кто сидел за дальними столиками, могли хорошо видеть шоу. Но, конечно, не так хорошо, как я. Потолок был декорирован тростником так, что вы чувствовали себя словно в большой и роскошной пляжной кабинке. На стенах висели копья и дубинки, картины, изображающие сцены из жизни аборигенов, рыбацкие сети и необычной формы лампы из морских раковин.