Тем не менее отдельные приступы качества у телевидения бывали, и три ранние телепьесы Серлинга — «Образцы» (Patterns), «Комедиант» (The Comedian) и «Реквием по тяжелому весу» (Requiem for a Heavywaight) основная часть того, что имеют в виду телезрители, говоря о золотом веке… хотя, разумеется, Серлинг был не один. Были и другие, например, Педди Чаефски («Марта» (Marty)) и Реджинальд Роуз («Двенадцать разгневанных мужчин» (Twelve Angry Men)), которые внесли свой вклад в эту золотую иллюзию.

Серлинг родился в Бингемтоне, штат Нью-Йорк, работал мясником, получил «золотые перчатки» (при росте пять футов четыре дюйма Серлинг выступал в легчайшей весовой категории), а во время Второй мировой войны был парашютистом-десантником. Писать (без успеха) он начал в колледже и продолжал (по-прежнему без успеха) для радиостанции в Цинциннати. «Это приводило его в смятение, рассказывает Эд Наха в своем весьма доброжелательном очерке о творчестве Серлинга. — Менеджерам не нравились его склонные к самоанализу персонажи. Им хотелось, чтобы „герои впивались зубами в землю!“. Этим ребятам нужен был не сценарист, а плуг».

Серлинг бросил радио и стал свободным художником. Первый успех пришел к нему в 1955 году («Образцы», в главных ролях Ричард Кайли и Эверетт Слоан; позже, в киноверсии — Ван Хефлин и Эверетт Слоан; это рассказ о грязной корпоративной политике и о тяжелом моральном кризисе, который испытывает один из чиновников; телепьеса принесла Серлингу его первую «Эмми»), и с тех пор он никогда не оглядывался назад… но почему-то не двигался и вперед. Он написал сценарии к множеству фильмов — возможно, самым неудачным из них был «Нападение на королеву» (Assault on a Queen), из числа хороших — «Планета обезьян» (Planet of the Apes) и «Семь дней в мае» (Seven Days in May), но истинным пристанищем Серлинга осталось телевидение, и он его так и не перерос (в отличие от Чаефски; «Больница» (Hospital), «Сеть» (Network)). В этом доме ему было удобно, и после пятилетнего перерыва, последовавшего за прекращением «Сумеречной зоны», он вновь вернулся на телеэкран в качестве ведущего в сериале «Ночная галерея» (Night Gallery). Самого Серлинга собственная привязанность к телевидению угнетала и повергала в сомнения. «Бог свидетель, — говорил он в своем последнем интервью, — когда я оглядываюсь на тридцать лет своей профессиональной работы в качестве сценариста, мне трудно увидеть что-нибудь значительное. Есть кое-что грамотно сделанное, кое-что интересное, кое-что классическое, но очень мало действительно важного».

Очевидно, в «Сумеречной зоне» Серлинг видел способ уйти в подполье и одновременно развивать свои телеидеи, после того как престижные драматические программы конца 50-х — начала 60-х годов закончили существование. Я полагаю, что в этом он преуспел. Под успокоительной маской «это всего лишь вымысел» «Сумеречная зона» сумела поднять темы фашизма («Он жив» (Не lives), с Деннисом Хоппером в роли молодого неонациста, которым руководит тень Гитлера), отвратительной массовой истерии («Чудовища скоро будут на улице Кленов» (The Monstres Are Due on Maple Street)) и даже сердца тьмы Джозефа Конрада — редко какая телепрограмма решалась представить человеческую природу в таком отвратительно-беспощадном свете, какой использован в «Убежище» (The Shelter), в котором соседи по Вашей Улице превращаются в зверей, сражающихся за атомное убежище после ядерного кризиса.

Другие серии несут в себе ощущение своеобразной экзистенциальной усталости, и в этом смысле с «Сумеречной зоной» не сравнится ни один другой сериал.