|
Ванька что-то сказал. Пуппер засмеялся. Гурий что-то сказал. Ванька одобрительно похлопал его по плечу. Дружба была в самом разгаре. “Что-то мне совсем не нравится, как они спелись. Может, это я теперь третья лишняя?” — негодующе подумала Таня, хотя еще минуту назад мечтала, чтобы все закончилось мирно. Одновременно она с удивлением смотрела на майку Пуппера. Самая добрая тетя, прежде демонстративно поворачивающаяся к ней затылком, пребывала в странном и необъяснимом возбуждении. Она таращила глаза, высовывала язык и делала рукой движение, точно затягивала у себя на шее петлю. “Это она меня, что ли, удавить хочет? Очень милое и естественное желание!” — подумала Таня и, подождав, пока Гурий повернется к Ваньке, чтобы сказать ему нечто дружелюбное, показала тетке язык. Тетя порозовела от негодования, оскорбленно заморгала и вновь повернулась затылком. Вскоре Пуппер откланялся и улетел, уронив на прощание загадочную фразу: — Dear Tanjusha! На всякий случай запомни меня таким! Вскоре мы с тобой будем либо очень близки, либо очень далеки… — Что это он? О чем вы с ним говорили? — спросила Таня, провожая взглядом стремительно удаляющуюся спину Гурия. Пуппер сидел на метле как профи. Он был сгруппирован и одновременно расслаблен. Казалось, нет такой силы, которая сбросила бы его с метлы. — Э-э… О разном, — неопределенно ответил Ванька. — В смысле? — Ну, в основном об очках. По очкам этот парень просто ходячая энциклопедия! У моего прадедушки остались прикольные очки — ободки из консервных банок, в которые вставлены два бутылочных донышка! Я рассказал об этом Пупперу — он едва не умер от восторга. Мечтает заполучить их в свою коллекцию, — заявил Ванька, торопливо изобретая на ходу новые подробности. Таня с сомнением посмотрела на него. Если по Ягуну и Пупперу заметно было, когда они лукавят, то Ванькин голос ничуть не менялся. Лишь глаза поблескивали насмешливо и хитро. Вот и сейчас Таня догадывалась, что что-то неладно, но никак не могла понять, что же на самом деле произошло между Ванькой и Пуппером. — А что это была за фразочка про очень близки и очень далеки? Не знаешь, что Пуппер хотел этим сказать? — спросила Таня у Ваньки. — Вот уж не знаю, — ответил Ванька. — Англия — страна туманов. Они там такого туману понапустят, что держись. Но ты Пуппера на всякий случай запомнила? Можешь представить, если закроешь глаза? — Да, — неуверенно сказала Таня. — Чудненько. А меня можешь? — ревниво спросил Ванька. — Сейчас кто-то схлопочет ядреный запук… Не буду я тебя представлять! Фыркнув, Таня толкнула его под коленки контрабасом и, взвалив на Ваньку футляр, пошла к Тибидохсу. Позднее она сто раз ругала себя, что была в этот миг такой близорукой. Недаром Ягун, многократно влюблявшийся и столь же многократно терпевший фиаско, утверждал, что любовь делает человека слепым и глухим. “Всякий влюбленный немного кретин, но все равно ради этого стоит жить!” — обычно добавлял он. * * * В половине четвертого утра в комнате у Шурасика деревянная статуэтка Древнира окуталась вдруг золотистым сиянием и принялась обстреливать бедного владельца заклинаниями бодрости. Эту статуэтку, вырезанную тибидохскими домовыми из лукоморского дуба, Шурасик, как единственный тибидохский отличник, получил еще в прошлом году из рук самого Сарданапала. Шурасик упорно сопротивлялся. Он и бодрость были понятия совершенно несовместимые, особенно в такой час. Высунув из-под одеяла руку с перстнем, он запустил в статуэтку Дрыгусом-брыгусом, которую деревянный Древнир с легкостью парировал. — Кофеусрастворимус! — немедленно отвечала умная статуэтка. |
