— Все равно…

— Что значит — все равно? Зачем это тебе понадобилось? — подозрительно спросил майор.

— Хочу тебя просить…

— Сгинь, сгинь, Иван! — перебил его Каратыгин. — И слушать ничего не хочу! Мне приказано в баню, затем побреюсь — и спать. Двое суток буду спать… Устал я, голубчик.

Иван Васильевич спокойно выслушал протест и невозмутимо продолжал:

— Вот, вот… Я как раз и хочу предложить тебе дня два отдохнуть. В баню сходишь, отоспишься и все, что хочешь… В семейной обстановке, с хорошими ребятами.

— Не уговаривай, пожалуйста. Знаю я твой отдых! У меня и своих дел по горло.

— Подожди, Костя. Сначала послушай. Я убежден, что моя просьба тебя устроит.

— Да ты посмотри, на кого я похож!

— Вид у тебя великолепный! Как раз то, что нужно. Небритый, грязный, глаза осоловевшие… Просто залюбуешься!

Все это Иван Васильевич сказал с таким восторгом, что майор не выдержал и засмеялся.

— Ну, ладно. Не издевайся. Говори, что у тебя, — согласился он, но сейчас же предупредил: — Но имей в виду, если это действительно отдых, как ты заявил…

— Да, да. Это отдых, Костя. Вот послушай. На празднике пограничники перехватили одного растратчика, выпущенного гитлеровцами из тюрьмы и завербованного. Перебросили его к нам по заливу…

Иван Васильевич подробно рассказал другу о задержании Казанкова, о его допросе, о письме, о Завьялове и перешел к изложению плана.

— Тарантул — это кличка. Мальцев не настоящая фамилия. Нам уже не первый раз приходится с ним встречаться. Думаю, что участок Ленинградского фронта — его специальность, и готовился он к этому давно. Помнишь в позапрошлом году дело с ракетчиками? «Круг однорукого»? Мы тогда большую группу выловили…

— Ну, ну…

— Затем, в прошлом году, дело с аммиаком. Это все он, Тарантул. Сын его погиб. Помнишь, с крыши сорвался?

— Ты думаешь, — сын?

— Да. Теперь это точно установили.

— Значит, до войны он жил в Ленинграде, — задумчиво произнес Каратыгин.

— Ну ясно. Теперь я установил, где он раньше работал. Он химик… Слушай дальше. Завьялова мы помогли отправить в командировку, квартиру его отремонтировали, и вчера там поселились Миша Алексеев и одна девочка. Они под видом детей профессора встретят Мальцева…

— У-у… — протянул Каратыгин. — Это, знаешь, рискованный план.

— Плохой?

— Не-ет… Этого я не сказал. План смелый, но рискованный. Тарантулом его прозвали не случайно. Надо думать, что он не дурак. Недооценивать врага не годится, Ваня.

— Переоценивать и бояться тоже не следует.

— Все это так… Ну, а что ты от меня хочешь? — спросил майор.

— Мальцев должен приехать дней через пять. За аптекарем мы следим… Я хочу, чтобы ты, пока есть время, пожил бы с ребятами вместо Мальцева. Выспишься, отдохнешь..

— Зачем это?

— Надо, во-первых, испытать их и подготовить… затем снять психологическую напряженность. Ты, как педагог, должен понимать, как они себя чувствуют. Они как туго натянутые струны сейчас. Я, конечно, поработал с ними… как умел. Но прорепетировать, устроить маленький э