– Не стенай. Твоих мозгов вполне хватает, чтобы понять, что Тарен выбрал верное решение, – вставил Ффлевддур. – На его месте я сделал бы то же самое… э-э-э… я имел в виду… – добавил он, бросив быстрый взгляд на арфу, – если быть честным, то я, наверное, дул бы в этот рог, пока бы глаза из орбит не повылезали. Хо, эй! Уймись, старушка! – закричал он, когда Ллиан вдруг понеслась вперед. – Послушай, куда это ты?

В тот же момент Тарен услышал жалкое блеяние, несущееся из зарослей куманики. Ллиан уже была там, она игриво изгибалась, хвост ее бил по воздуху, одна лапа была поднята, готовая метнуться вглубь колючих кустов.

В самой середине куста, среди переплетения ощетинившихся шипами веток, жался белый ягненок. Увидев огромную кошку, он заблеял еще громче и испуганно задрожал. Пока Ффлевддур, бренча на арфе, отвлекал Ллиан, Тарен быстро спешился. При помощи Гурджи, который отгибал и оттягивал колючие ветки, Тарен нагнулся и вытащил ягненка наружу.

– Бедняжка заблудился. Откуда он здесь? – оглядывался Тарен, – Я не вижу поблизости никакого хутора.

– Ну, я думаю, он знает свой дом лучше, чем мы, – вставил Ффлевддур, глядя, как Гурджи ласково треплет ягненка по шелковистой спинке. – Всё, что мы можем сделать, так это позволить ему самому искать свою дорожку.

– Ягненок мой, – послышался строгий голос.

Удивленный, Тарен обернулся. Вниз по каменистому склону с трудом спускался высокий широкоплечий человек. Всклокоченные седые волосы и густая борода обрамляли суровое лицо, иссеченное шрамами. Пока он приближался, перебираясь через зазубренные обломки камней, темные глаза его внимательно и неотрывно разглядывали путников. Он был без оружия, и только длинный охотничии нож торчал из-за кожаного пояса. На незнакомце была простая и грубая одежда пастуха. Плащ его был скатан и перекинут через плечо. Куртка потрёпана по краям, покрыта сажей от костра и сильно потерта. То, что Тарен поначалу принял за папку или пастуший посох, оказалось грубо сделанным костылем. Правая нога человека была сильно изувечена.

– Ягненок мой, – опять сказал пастух.

– Бери, – протянул ему кудрявого малыша Тарен.

Ягненок перестал испуганно блеять, оказавшись на плече пастуха, на суровом лице которого появилось выражение крайнего удивления, будто он ожидал, что ему придется драться за отбившегося от стада малыша.

– Благодарю вас, – сказал он и добавил гордо, – Я Краддок, сын Кустеннин.

– Рады встрече, – поклонился в ответ Тарен. – А теперь прощай. Твой ягненок в безопасности, а нам ещё далеко идти.

Краддок, тяжело опершись на свой костыль, повернулся, чтобы карабкаться обратно вверх по склону, и уже даже проковылял немного, когда Тарен вдруг увидел, как хромой пастух споткнулся. Увлекаемый своей ношей, Краддок потерял равновесие и припал на одно колено.

– Если путь к твоей овчарне такой же тернистый и трудный, как наш, – улыбнулся Тарен, – то позволь нам помочь тебе на твоем пути.

– Нет надобности! – грубо парировал пастух. – Неужели ты думаешь, что я так искалечен, что завишу от других? – Но когда он увидел протянутую руку Тарена, выражение лица его смягчилось. – Прости меня, смущенно сказал пастух. – Твоя помощь идет, вижу я, от доброго сердца. А то я уловил в твоих словах насмешку. В этих холмах я давно уже отвык от людей и учтивых слов. Ты уже оказал мне одну услугу, продолжал он, когда Тарен помог ему подняться, – теперь окажи мне еще одну: раздели со мной мой кров и мою пищу. – он усмехнулся. – Хотя это будет не такая уж большая плата за спасенного ягненка.