– Скажешь Ом-ату, что я настоял, – сказал Тарзан.

– Это приказ? – спросила она.

– Да. До свидания, Пан-ат-лин. Спеши к Ом-ату. Ты – достойная жена вождя Кор-ул-я.

Произнеся это, он медленно двинулся по деревьям.

– Прощай, Тарзан Яд-гуру! – крикнула она. – Ом-ат и Пан-ат-лин счастливы, что у них такой друг.

Тарзан, громко крича, продолжал свой путь по деревьям, и огромные грифы последовали на его голос. Хитрость Тарзана, судя по всему, удалась. Обрадованный, он удалялся все дальше от девушки.

Несколько раз Тарзан пытался перехитрить своих преследователей, но ему никак не удавалось сбить их с толку.

Всякий раз, когда он изменял направление, они делали то же самое. На опушке леса он принялся искать дерево, с которого смог бы перепрыгнуть на скалу, но поиски оказались безрезультатными. Тарзан уже начал было смиряться с мыслью, что спасение невозможно, и стал понимать, почему жители Пал-ул-дона испытывают мистический страх перед Кор-ул-грифом.

Наступила ночь, и хотя в течение целого дня Тарзан пытался избавиться от грифов, он нисколько не продвинулся к цели. Грифы преследовали его так же неутомимо, с той же энергией, что и утром, но с приходом ночи к Тарзану стала возвращаться надежда, ибо, подобно кошкам, Тарзан был в большей степени ночным зверем.

Но он снова обманулся в своих надеждах. Он не знал грифов. Казалось, они вообще никогда не спят. В темноте, как и днем, они неотступно следовали за ним, преграждая дорогу к свободе. Наконец перед рассветом он оставил все свои попытки и расположился на отдых, выбрав дерево повыше.

Солнце стояло уже высоко, когда Тарзан проснулся, отдохнувший и полный сил. Помня свое положение, он не сделал ни одного лишнего движения, которое могло бы обнаружить его присутствие. Он попытался незаметно ускользнуть, однако попытка была встречена ревом снизу.

Одним из многих достижений цивилизации, которыми Тарзану не удалось овладеть, была брань, и в сложившейся ситуации об этом можно было только сожалеть, ибо ругательство дало бы выход сдерживаемым эмоциям. Словесному же оскорблению Тарзан предпочитал физическое, и как только внизу раздался рев, возвестивший об очередном крушении его надежд, он сорвал с дерева большой плод и что было силы запустил в голову грифа, угодив прямо между глаз. Реакция зверя немало удивила человека.

Гриф вовсе не рассвирепел, как того ожидал Тарзан, а лишь огрызнулся на плод, полетевший на землю, а затем с провинившимся видом отошел на несколько шагов назад.

Поведение зверя напомнило Тарзану инцидент предыдущего дня, когда Тор-о-дон ударил грифа палкой по морде, и сразу же в смелой голове человека-обезьяны возник план спасения, на который мог отважиться только герой.

С улыбкой на устах готовился Тарзан к этой величайшей игре, какую мог придумать только человек. В его действиях, не было ни спешки, ни нервозности.

Прежде всего он подыскал длинный прямой шест, заточил его на конце и посмотрел вниз на трицераптосов.

– Ви-оо! – закричал он. Звери тотчас же подняли головы и посмотрели на него. Из горла одного из них вырвался слабый звук.

– Ви-оо! – повторил Тарзан и бросил им вниз тушу оленя.

Грифы с рычанием набросились на тушу, отпихивая друг друга. Скоро олень был съеден. Они снова задрали головы и увидели, что человек спускается вниз. Один из них направился к Тарзану. Тот снова повторил крик Тор-о-дона. Гриф озадаченно остановился. Тарзан спрыгнул на землю и подошел к ближайшему зверю, угрожающе подняв шест.

Ответит ли зверь на его крик добродушным молчанием или страшным ревом людоеда? От ответа на этот вопрос зависела судьба Тарзана.

Пан-ат-лин внимательно слушала, как удаляются от нее грифы, обманутые уловкой Тарзана. Убедившись в том, что она осталась одна, девушка спрыгнула на землю и, как испуганная лань, бросилась к скале.