— У них дрянная водка, «Смирноф», сладкая она. Виски хотите?

— Давайте, сто грамм приму.

Славин заказал двойную порцию, Архипкин выпил, подышал орешком, крякнул, слез с высокого стула и отправился к столу, на котором играл «от двух бортов в середину».

— Слышь, — сказал Архипкин, — сыграем, что ль? На пять рубл… долларов…

Хренов резко обернулся, отступил, сразу же полез за сигаретой.

— Ты — кто? — спросил хрипло.

— Садовник.

— Откуда?

— Посольский…

— Красный, значит?

— Какой же еще… Конечно, красный…

— Меня откуда знаешь?

— А я тебя и не знаю вовсе… Бармен сказал, что ты русский, ну я и подошел, я ж по ихнему-то не умею.

— Погоди, я сейчас этого приложу.

Хренов вернулся к столу и пятью ударами закончил партию — играл профессионально, раньше-то куражился, понял Славин, заманывал партнера, давал шанс. Получил двадцать пять долларов, сунул в карман рубашки:

— Играешь-то хорошо? Или, может, поговорим? Впервые красного вижу, после войны ни разу не встречал.

— Нашкодил небось, вот и шарахался.

— Это было, — мазанув лицо Архипкина цепким взглядом, ответил Хренов. — Пойдем, за столиком посидим, я угощаю.

Они отошли к окну, в закуток, и Славину пришлось пересесть, чтобы видеть их.

Хренов заказал «две водки» — по сорок граммов, так здесь наливают. Архипкин посмотрел на стакан, Хренов понял:

— Соцкую хочешь? Погоди, закажу, они этого не понимают, приставать начнут, «выпей залпом», они ведь глоточками цедят, нелюди…

— Слышь, а где этот-то?..

— Кто?

— Ну, как его…

— Колька?

— Нет, — ответил Архипкин, поиграв пальцами.

— Ванька, что ль? «Беспалый»?

— Да.

— В отеле, где ж еще. Он там посменно дежурит, по двенадцать часов. А зачем он тебе?

— Нужен. По радио про него передавали…

— Бандюга, мол, и власов, да?

— Не, сестра ищет…

— Иди ты! Неужто сестра?! Как же она его выследила?

— У нас в радио пишут, мол, брата ищу, такой-то и такой-то. Как его фамилия-то?

— Слышь, — не ответив, спросил Хренов, — а вот если с повинной прийти, сколько сейчас нашему брату дают?

— Смотря за что…

— Крещеные мы с ним, садовник, крещеные.

— Это как?

— А так. Как забрали из лагеря, с голодухи-то к черту в кровать прыгнешь, привезли в село, каждому в руки винтовку дали и комиссаров выстроили. Ганс, офицеришка, к каждому из нас подходил, парабеллумом своим в затылок упирался и говорил: «Стреляй». Или — ты, или — тебя. А как выстрелил, как повалил комиссара, так они винтовку отбирали и говорили: «Свободен, иди, куда хочешь». Кровью-то покрестили, куда нам было подаваться? Ну и пошло, «крещеные»… Так-то вот, красный…

— Ты мне скажи, как этого «беспалого» найти? Адрес его знаешь?

— Я все знаю, садовник, я знаю все, да просто так не скажу. Мы — ученые. Может, нет никакой сестры, а тебя НКВД подослало…

— Нужен он НКВД…

— НКВД все нужны, садовник, ты мне вола-то не крути. Сам откуда?

— Ивановский.