— …когда-то мой отец получал $100, и на это семья должна была жить неделю, — сказал он, провожая взглядом машину фирмача, от которого только что получил пухлый конверт. — А сейчас я тихо попиваю винишко на своей вилле в престижном районе и наслаждаюсь обществом длинноногих красоток. Как тебе такие перипетии, а?!

Майкл усмехнулся: что верно то верно — замдиректора постоянно находится в компании хихикающих девушек, явно ведомых не только платоническими намерениями.

Пообщавшись с Артуром, Майкл дошёл до цветочного магазина, где купил пышный букет роз. Выйдя от цветочника, на мгновение остановился, чтобы полюбоваться розами. Мимо носа пронёсся запах мексиканской еды, где-то сзади заголосил ребёнок в коляске, из сумки проходившего мимо пешехода пискнул айпэд, в вышине прокричала чайка. А прямо перед Майклом совершенно неожиданно материализовалась Клара Юргенс, брутальная женщина с короткой стрижкой, легенда и проклятие медицинских кругов Лос-Анджелеса. Ещё несколько лет назад она была больше известна как вдова погибшего в ДТП владельца компании по изготовлению железных решёток, дверей и прочих металлоконструкций (дело которого она продолжает, правда, не так успешно, как он), но за шесть лет, прошедших с момента его гибели, она обзавелась своей собственной репутацией, — репутацией склонной к сутяжничеству пациентки, которая постоянно на что-то жалуется. И не собирается прекращать это занятие, мнится, она будет сутяжничать, пока существует свет.

Изменилась она и внешне — если раньше Майкл находил её достаточно привлекательной, то теперь она погрузнела и превратилась в мужиковатую вамп с диковатым застывшим взглядом и низким «готическим» голосом. Вдова Юргенс точно сошла с резной гравюры, сохранив каким-то чудом одновременно и её неподвижность, и её особенную деревянную неприветливость.

Увидев её, Майкл невольно вздрогнул:

— Вы не к нам заходили, миссис Юргенс?

— Нет, я иду из неврологии.

— То есть уши больше вас не беспокоят?

— Нет, спасибо, вы меня полностью исцелили.

Майкл немного отошёл от лёгкого шока и заговорил своим профессионально-задушевным голосом:

— Прекрасно! Буду рад встретить вас снова, но за пределами больничной территории.

Её мертвенно-безразличное и далёкое выражение лица изменилось, в глазах появился некоторый интерес.

— Всё же, я бы хотела проконсультироваться у ЛОР-врача.

Он невольно поморщился.

— Да, конечно, лучшее лечение — это профилактика! Приходите, вы знаете, как меня найти.

— О, пустяки! У вас, как у заведующего, полным полно более серьёзных пациентов. Я обращусь в обычном порядке к дежурному доктору, — она говорила голосом очень ровным, невыразительным, без резкого изменения интонаций.

Майкл мысленно перекрестился:

— У нас очень отзывчивый персонал, вас примут с должным вниманием.

— Ой, вы знаете, прошлой ночью у меня кололо и стреляло в правом ухе. Что-то царапало, скреблось, мне даже показалось…

Майкл с силой сжал букет. Следующие десять минут он терпеливо выслушивал жалобы миссис Юргенс, которые она извлекала из памяти, как старый хлам из чулана.

«Что она выкинет в этот раз?» — мрачно гадал Майкл.

И по окончанию беседы оказалось, что рядовой врач ЛОР-отделения не обладает должным уровнем компетенции, чтобы разобраться в таком серьёзном клиническом случае. Не выдавая своих чувств, Майкл сказал:

— Я приму вас, давайте договоримся ближе к концу недели… а лучше в начале следующей, сейчас у меня аврал, с завтрашнего дня операции следуют одна за другой… — он осмотрел её правое ухо, пощупал региональные лимфоузлы, убедился, что чисто внешне всё в порядке.