Дьюарт просмотрел выпуски газет примерно за полгода, но имени Биллингтона в них больше не встречалось, и тогда он решил немного передохнуть, тем более что от долгого чтения у него заболели глаза. Было уже за полдень, наступало время ланча, и Дьюарт, хотя и не был голоден, решил, что пора бы перекусить и дать отдых глазам. Все прочитанное окончательно поставило его в тупик. С одной стороны, он был разочарован; он-то ожидал, что еще немного, и ключ к разгадке будет найден, но нет — вместо этого появились какие-то неясные намеки, которые только запутывали дело, уподобляя его загадочным записям, какие Дьюарт совсем недавно разбирал в библиотеке Элайджи Биллингтона. Газетные сообщения не содержали практически ничего конкретного, их можно было трактовать как угодно. Косвенным доказательством можно было счесть только записи в дневнике Лабана о тех же криках, что соседи Элайджи Биллингтона слышали в лесу. Самого же Биллингтона газеты изображали как негодяя, человека вспыльчивого, прямолинейного, чуть ли не разбойника, бросавшего вызов всем, кто смел выступить против него; вместе с тем Элайджа легко выкручивался из любой ситуации, хотя Уорду Филлипсу все же удалось пару раз припереть его к стене. Можно было не сомневаться, что книга, о которой столь грубо высказывался Элайджа, была «Чудесами магии на обетованной земле Новой Англии»; и хотя в суде по этому поводу не было никаких заявлений, можно было легко догадаться, что самый ярый критик Элайджи, Джон Друвен, исчез неспроста. Более того, много вопросов вызывало и его последнее незаконченное письмо. Совершенно очевидно, что Элайджа что-то подсыпал в еду, которую затем предложил своим непрошеным гостям — «комиссии по расследованию», для того чтобы они начисто забыли что-то такое, чего не должны были видеть, и чтобы затем не могли выдвинуть обвинения в суде. Было в этом письме и кое-что еще: слова «меня все сильнее тянет вернуться в его дом». Поразмыслив над ними, Дьюарт пришел к неприятному выводу, что у его предка было какое-то средство, с помощью которого он заставил своего непримиримого оппонента прийти в его дом, после чего умертвил его — разумеется, позаботившись о том, чтобы вовремя исчезнуть со сцены.

Конечно, все это было лишь предположениями, но тем не менее Дьюарт обдумывал их все время, пока шел лесом в свою усадьбу; придя домой, он снова начал просматривать бумаги, которые читал всю прошлую ночь, пытаясь отыскать хоть какую-то связь между Ричардом Биллингтоном и грозным Элайджей — не родственную, ибо они несомненно были кровными родственниками с разницей в несколько поколений, а связь, возникшую в силу обстоятельств и невероятных событий, описанных в архивных документах и газетных сообщениях. Дьюарт уже не сомневался, что эта связь существует, поскольку не мог быть чистым совпадением тот факт, что люди, которых разделяли сто лет времени и расстояние всего в несколько миль и которые называли свое местожительство один — «Нью-Даннич», а другой — «Данвич» и «Биллингтонский лес», упоминали одно и то же «кольцо из камней» сродни каменным столбам друидов, окружавшее башню на маленьком островке посреди одного из притоков Мискатоника.

Приготовив несколько сэндвичей и рассовав их по карманам вместе с апельсином и фонариком, Дьюарт вышел из дома, чтобы еще засветло обойти болото и выйти к башне. Вскоре он уже был на месте, проник внутрь башни и внимательно огляделся. От основания башни вдоль ее стены вела вверх очень узкая и крутая спиральная лестница, сделанная из грубо обтесанных камней, по которой Дьюарт, рискуя свернуть себе шею, начал медленно подниматься, попутно разглядывая примитивные и все же впечатляющие украшения, вырезанные на ее ступеньках, — барельефы, повторяющие один и тот же рисунок.