«А что касается этих людей, то еще неизвестно, что они сами делали в лесу в столь поздний час, когда все приличные люди уже спят или, по крайней мере, сидят дома, а не шатаются по округе под прикрытием темноты ради одному Богу известно каких таких удовольствий или целей. И потом, где доказательства, что они слышали какие-то крики? Свидетель Друвен во всеуслышание заявляет, что слышал крики, однако ни слова не упоминает о том, что с ним кто-то был. Помнится, лет сто назад были такие люди, которым слышались голоса, а потом они обвиняли невинных мужчин и женщин, обрекая их на смерть как колдунов и колдуний; какие у них могли быть доказательства? Хочу спросить: а может ли свидетель Друвен настолько разбираться в ночных звуках, чтобы отличить то, что он назвал «криками истязуемого существа», от рева быка, или мычания коровы, потерявшей теленка, или еще подобных им звуков, рожденных самой Природой? Было бы лучше, если бы Друвен и ему подобные меньше болтали и не слишком доверяли своим ушам, а также не лезли в такие дела, которые Господь не считает нужным им показывать».

Высокомерное послание, ничего не скажешь. Раньше Биллингтон ни разу не призывал в свидетели самого Господа, его резкое письмо было написано явно в спешке и без тщательного обдумывания. Иными словами, Биллингтон прямо подставил себя под удар, чем немедленно воспользовались преподобный Уорд Филлипс и Джон Друвен.

В своем столь же кратком, как и письмо Биллингтона, ответе священник писал, что «счастлив и благодарю Господа за то, что человек по имени Биллингтон знает, что на свете существуют такие вещи, которые Бог не позволяет нам видеть, и я только молю Господа нашего о том, чтобы Биллингтон на них не смотрел».

Джон Друвен, в свою очередь, обрушил на Элайджу град насмешек: «А я и не знал, что наш сосед Биллингтон держит у себя быков, коров и телят, с чьими голосами вышеупомянутый свидетель отлично знаком, ибо вырос среди них. Поэтому свидетель со всей категоричностью заявляет, что ни разу не слышал голоса быка или коровы в местах, расположенных рядом с Биллингтонским лесом. Равно как и голосов коз, овец, ослов и других известных ему животных. А жуткие крики действительно раздавались, я слышал их собственными ушами, и не только я». И так далее в том же духе.

Можно было ожидать, что Биллингтон ответит на этот выпад; однако ответа не последовало, но через три месяца «Газетт» опубликовала сообщение Друвена, в котором говорилось, что он получил приглашение осмотреть Биллингтонский лес либо в одиночку, либо с группой людей, но с одним условием — он заранее и официально сообщит о своем приезде, в противном случае его будут считать нарушителем границ частной собственности. Друвен ответил, что принимает приглашение Биллингтона.

После этого наступило молчание.

И вдруг — серия мрачных сообщений, одно тревожнее другого. Сначала все было тихо, только коротко сообщалось, что «Джон Друвен, наш внештатный корреспондент, к сожалению, не успел передать в редакцию собранный материал, который появится только в следующем номере газеты». Однако в следующем номере, то есть через неделю, сообщалось, что «Джон Друвен исчез. Дома, на Ривер-стрит, его нет. Поиски мистера Друвена продолжаются». Прошла еще одна неделя, и «Газетт» сообщила, что «материал, который Джон Друвен должен был передать в редакцию, был его отчетом о поездке в усадьбу Биллингтона и посещении его леса; вместе с нашим корреспондентом находились преп. Уорд Филлипс и Деливеренс Уэстрип, которые утверждают, что из усадьбы они выехали все вместе. Однако в ту же ночь, по словам квартирной хозяйки, Джон Друвен куда-то ушел. На вопрос, куда он идет, он не ответил. По поводу криков в Биллингтонском лесу оба священника заявили, что ничего не помнят, кроме того, что хозяин усадьбы принимал их весьма любезно и даже предложил им ланч, который приготовил его слуга-индеец Квамис.