А Вемунд?

Что произошло с этим парнем в последние годы? Почему он покинул родительский дом? Лиллебрур утверждал, что Вемунд совершил такой дурной поступок, что не в состоянии больше смотреть своим родителям в глаза.

Но он ведь знал, что его отец готов ему все простить! И его мать тоже. Ей так нравилось показывать на обозрение своих красавцев сыновей. Разве он не понимает, какую боль причиняет своей матери? Она уже не может рассказывать другим о двух своих сыновьях…

У Арнольда появился странный привкус во рту от своих собственных слов — ему не хотелось глубже копаться в том, о чем он и думал. Было проще размышлять о том, чем Вемунд занимается сейчас. Ревизией экономического положения компании.

Арнольда затрясло.

Главным образом оттого, как он сможет сообщить Эмили, что же произошло в действительности. Пусть сначала состоится этот прием — он не хотел портить ей веселье.

Всю свою жизнь Арнольд посвятил тому, чтобы угождать своей Эмили. Вначале из любви. Затем по устоявшейся привычке. А потом из страха.

Вошла горничная.

— Прибыл господин Мандруп Свендсен.

— О, Мандруп, — расцвела Эмили. — Пусть он войдет!

Огненно-красное лицо Мандрупа Свендсена было более пунцовым, чем обычно. Кожа блестела от пота, и по его глазам было видно, что он сегодня крепко выпил. Но он не желал упускать шанса побывать на вечеринке, как бы плохо дела ни обстояли в компании. Он уже все распланировал: на следующее утро он заказал экипаж, который отвезет его в порт. Оттуда уходило судно в Данию, а затем он собирался перебраться в Германию. У него было припасено достаточно наличными…

Здесь, на маскараде, ему было спокойно, спокойнее, чем у себя дома.

— Эмили, я просто больше не могу надеть костюм Робин Гуда — он ужасно сел, — сказал Мандруп. — Нет ли у тебя римской тоги, в которую я мог бы завернуться? И лаврового венка и пары сандалий? Не нарядиться ли мне в Цезаря?

— Скорее в Нерона, — пробормотал Арнольд Тарк.

— Мы сейчас что-нибудь тебе найдем, дорогой, — сказала Эмили, вставая. Опять появилась горничная.

— Прибыла госпожа Элизабет Паладин.

— Ну, наконец-то, уже время! Марта, и отныне называй ее маркграфиней.

Арнольд уже вышел встречать Элизабет, которая ему нравилась. У него были нехорошие предчувствия по поводу того, как сложатся отношения между нею и Эмили. У его будущей невестки довольно большая сила воли, а таких Эмили обычно любила усмирять.

«Но, Бог мой, как же решительно выглядит поднимающаяся по лестнице Элизабет, — подумал он. — Это не обещает ничего хорошего!»

В столовой был накрыт ужин. Слуги постарались на славу, работая как рабы, боясь угроз госпожи Эмили, завуалированных ангельской мягкостью.

Начали один за другим подъезжать экипажи со знатными гостями. Редко кто отказывался от участия в костюмированном балу в Лекенесе.

К ужасу Мандрупа Свендсена пригласили и полицмейстера. Сколько мог знать этот человек? Нет, очевидно, скандал о компании Тарка еще не достиг его ушей. А мелких судебных исполнителей сюда не приглашали. Он мог чувствовать себя в безопасности. Наверно…

От пота тога прилипла к спине.

А в это время в городской дом Карин пришел визитер. Доктор Хансен поинтересовался, не желает ли она совершить с ним поездку в город в такую теплую погоду. «Да, конечно, с удовольствием». И она заторопилась переодеться к выезду. «А нельзя ли вновь отправиться к прекрасному дому?»

Доктор немного колебался, но затем кивнул головой. Если он не ошибается, то он знает в этом доме посудомойку, которая как-то обращалась к нему за медицинской помощью.