Тот покачал головой.

— У меня нет дома. Уже давно.

Френк на минуту замолчал и откусил кусок хлеба, затем продолжал:

— Когда-то у меня была большая семья — родители и шестеро братьев. Мы жили на ферме. Но я потерял их всех и ферму тоже. Теперь я один, как перст.

Он густо намазал ломоть хлеба медом.

— Мне осталось лишь идти, куда глаза глядят и подрабатывать где придется. Но порою так трудно найти работу. А нет работы, нет и пищи.

— А почему вы где-нибудь не поселитесь? — спросила миссис Файер.

— Поселюсь, мэм. Обязательно поселюсь где-нибудь, если для этого найдется основательная причина.

Гость оторвал взгляд от своей тарелки. Элизабет поежилась.

«Он смотрит прямо на меня», — подумала она.

Френк вытер губы и отодвинулся от стола.

— Ужин был великолепен, — молодой человек поднялся. — Я очень благодарен вам. Теперь можно приступить к работе. Сделаю все, что прикажете.

— О нет, Френк, — запротестовала миссис Файер. — Мы накормили вас не за работу. Просто рады были помочь.

— Ну что вы, мэм, — ответил гость. — Мне будет очень приятно оказать вам услугу.

— Но у нас совершенно нет работы, — возразил Саймон. — Зато мы можем устроить вам горячую ванну.

— Нет, спасибо, — отказался Френк. — я больше не могу вас утруждать.

Но Файеры настаивали, и ему пришлось согласиться. Пока мать мыла посуду, Кейт и Элизабет прикатили круглую деревянную ванну и поставили ее посреди кухни. Затем накипятили воды.

Женщины ушли, и Френк стал раздеваться. Саймон оставил для него на стуле чистую одежду.

Проходя мимо кухни, Элизабет бросила туда взгляд. В этот момент мужчина снимал свою грязную заштопанную рубашку. При движении рук на спине проступали мускулы.

Смущенная, она поспешила прочь. Элизабет надеялась, что Френк ее не заметил. Это был бы ужасный конфуз для юной леди.

Ожидая гостя, вся семья собралась у очага в гостиной. Кейт занималась шитьем, Элизабет — вязанием. Близился день рождения старшей сестры, и Элизабет решила подарить ей шарф собственного изготовления.

Дверь гостиной распахнулась, и девушки подняли глаза.

На пороге стоял Френк. Элизабет едва не вскрикнула — настолько он изменился.

Она заметила, что он был ближе к двадцати, чем к тридцати годам. Отмытое лицо стало куда более мягким. Волосы были тщательно расчесаны, а одежда Саймона сделала его элегантным.

«А он ничего, — подумала Элизабет, — очень даже ничего».

Неожиданно амулет, висевший у нее на шее, сделался очень тяжелым, металл сильно холодил кожу. Она обхватила его рукой, пытаясь согреть.

«Френк говорит, что он бродяга, — размышляла Элизабет, наблюдая, как тот усаживается возле огня. Но все-таки мы еще многого не знаем. Он не слишком подробно рассказал о своей семье и о родных краях. Кто же такой на самом деле наш гость?»

Ей предстояло скоро это узнать.

Френк сидел в кресле возле очага и улыбался собравшимся вокруг Файерам.

«Хозяева так доброжелательно смотрят на меня, — думал он. — Они очень гостеприимно приняли в своем доме бедного бездомного бродягу. Такие добрые, такие мягкосердечные. Файеры оставят меня здесь и позаботятся о моем здоровье. Когда я окрепну, то буду во всем помогать им по хозяйству, стану другом их милым дочерям и нелюдимому сыну.

Вскоре мне начнут доверять, и я незаметно окажусь у них на иждивении. Они полюбят меня, все пятеро, как сына и брата».

Френк протянул руки поближе к огню. Мистер Файер предложил ему кружку горячего кофе.