Но горло его отказывалось издавать какие-либо звуки. Мимо открытой двери сновали по коридору врачи и медсестры. Том вспомнил, что только что видел стакан воды и снова посмотрел на него. Вода! Он потянулся к стакану левой рукой и в тот самый момент, когда коснулся пальцами столика, вдруг услышал сквозь открытую дверь голос матери:

 — Прекрати! — кричала она. — Я не могу больше этого выносить!

 Рука Тома дрогнула, и стакан с водой опрокинулся прямо на стопку лежащих рядом книг. Вода стекала со стола и падала на пол серебристыми каплями.

 — Я терплю это всю жизнь! — кричал за дверью его отец.

 Тут боль, таившаяся в центре его тела, открыла свою огромную пасть, чтобы поглотить его. Едва слышно вскрикнув, Том снова лишился сознания.

* * *

 Когда он снова открыл глаза, над ним склонилось одутловатое лицо с тяжелым подбородком. В глазах его застыл немой вопрос.

 — Что ж, молодой человек, — произнес доктор Бонавентуре Милтон. — Такое ощущение, что ты выныриваешь на поверхность, чтобы набрать воздуху. Тут кое-кто хотел бы поговорить с тобой.

 Голова исчезла, а на месте ее возникли лица родителей Тома.

 — Привет, сынок, — сказал отец, а мать сказала:

 — О, Томми!

 Виктор Пасмор быстро взглянул на жену, а потом снова повернулся к сыну.

 — Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

 — Тебе необязательно отвечать, — вмешалась Глория. — Теперь ты будешь быстро поправляться, мой мальчик. — Глаза Глории наполнились слезами. — О, Томми, мы были так... ты не вернулся домой, и когда мы узнали... но доктора говорят, что ты поправишься...

 — Конечно, он поправится, — сказал отец. — А это что еще за ерунда, — он заметил лужу на полу.

 — Вода, — выдавил из себя Том.

 — Ты свалил стакан со столика, — сказал отец. — А звук был такой, словно ты вышиб окно бейсбольным мячом. Но тебе удалось привлечь наше внимание.

 — Он хочет пить, — сказала Глория.

 — Я — его лечащий врач, и сам схожу за другим стаканом, — послышался голос доктора. Том услышал, как он выходит из комнаты.

 На секунду в палате воцарилось молчание.

 — Перестань бить стаканы, — произнес наконец Виктор. — А то мы разоримся на стекле.

 Глория залилась слезами.

 Виктор Пасмор нагнулся поближе к сыну — от него пахло одеколоном, табаком и алкоголем.

 — Тебя здорово тряхнуло, Том, но сейчас все под контролем, сынок. — Он пожал плечами.

 Том заставил себя выдавить несколько слов:

 — Мои... я?..

 — Ты попал под машину, — сказал отец.

 И тут Том вспомнил надвигающиеся на него решетку и бампер.

 — С трудом выбил новый стакан, — пожаловался, входя в палату, доктор Милтон.