— А теперь ты живешь в его доме?

 — Да, после того, как там все прибрали.

 Они шли по дорожке мимо бурых и белых медведей, сидящих в маленьких отдельных клетках. Медведи лежали на земле, испачканные собственными экскрементами.

 — Насколько я понимаю, тебе не придется работать, — сказала Сара.

 — Да, мне не придется ходить на службу. Но все же у меня будет очень много дел. Надо окончить Брукс-Лоувуд, отучиться в колледже, а потом я вернусь сюда и решу, что делать дальше.

 — Это ведь его одежда, да?

 — Мне нравится носить его одежду.

 — И ты собираешься одеваться так же в школе? — удивилась Сара.

 — А ты собираешься одеваться так же в Холиоук? — ответил вопросом на вопрос Том.

 — Я не знаю, — ответила Сара.

 — И я тоже не знаю.

 — Том?

 — Что?

 — Ты злишься на меня?

 — Нет. Наверное, этот зоопарк нагоняет на меня тоску.

 Сара повернулась к медведям, явно расстроенная словами Тома.

 — Ведь он оставил тебе миллионы, правда? Мой отец сказал, что миллионы. Разве это не здорово? Знать, что ты можешь делать все, что пожелаешь? Разве не здорово?

 — Я не хотел его денег, — сказал Том. — Я хотел быть рядом с ним, продолжать узнавать его.

 — Но почему он оставил все тебе?

 — Я любил заходить к нему поболтать, — Том улыбнулся. — Может быть, он хотел, чтобы я взял в этой жизни правильный старт.

 — А что сказали на это твои родители?

 Они приближались к высокому темному зданию в дальнем конце зоопарка, над входом которого висела табличка с надписью «Дом рептилий».

 — Меня что-то не очень тянет в Дом рептилий, — сказал Том. — А тебя?

 Сара покачала головой.

 — Так что же сказали твои родители?

 — Когда я рассказал об этом матери, она была слишком поражена, чтобы что-то сказать, но все же ей было приятно. Ей тоже нравился Леймон фон Хайлиц.

 — Приятно, — повторила Сара. — Еще бы ей не было приятно.

 — Маме пришлось подписать кучу бумаг, но она плохо понимала, о чем в них говорится. Гораздо больше ее волновало то, что я переехал. Но в конце концов я ведь живу теперь всего-навсего через улицу. Я прихожу домой обедать, и мы много разговариваем. Маме становится немного лучше. А мой отец ничего не сказал, потому что его не было дома, когда все это случилось. Он исчез. Сбежал. Не думаю, что мы еще когда-нибудь его увидим.

 На лице Сары отразились одновременно тревога, озабоченность и отчаяние.

 — Но тебя, похоже, не очень волнует, вернется ли он обратно, — сказала она, когда Том замолчал.

 — Напротив, волнует — я надеюсь, что он никогда не вернется. Мы все гораздо счастливее с тех пор, как он исчез.

 — И твоя мама?

 — Она немного скучает по нему, но все же — да, теперь она намного счастливее. Она ведь не очень-то любила его, так же, впрочем, как и меня.

 — Все так изменилось, — Сара чуть не плакала, произнося эту фразу.

 — Все изменилось очень давно, просто никто не хотел этого замечать.

 — А как насчет нас с тобой?

 — Теперь мы знаем друг друга гораздо лучше.

 — Но это еще не все, — сказала Сара.