— Меня услышали, — прошептал Натчез.

 Том подсказал ему, что кричать дальше, и Натчез снова вышел на середину площади.

 — Ты заплатишь за свой грех!

 Кто-то поднял оконное стекло, но шум работающих радиоприемников по-прежнему оставался единственным звуком на улице. Слова, написанные когда-то Джанин Тилман, эхом отражались от стен и деревянной крыши. Том представил, как слова эти разносятся по всему «Раю Максвелла», будя детей, заставляя крыс замереть в своих норах, а пьяниц застыть, поднося бутылку к губам.

 — Я знаю, кто ты, — прошептал Том, словно разговаривая с самим собой.

 — Я знаю, кто ты! — прокричал снова вышедший из тени Натчез.

 Кто-то кинул сверху пустую бутылку из-под пива «Форшеймер», которая со звоном разбилась о мостовую.

 — Убирайтесь отсюда, — прокричал хриплый мужской голос, а еще один голос пояснил, куда именно им надлежит убраться.

 — Тебя пора остановить, — прошептал Том.

 — Тебя пора остановить!

 Еще одна бутылка разбилась о кирпичи. Теперь уже многие начинали открывать окна. Хлопнула дверь, и в деревянном проходе где-то справа от них на уровне второго или третьего этажа послышались тяжелые шаги. Дерево скрипело под ногами его дедушки. У Тома замерло сердце: он представил, как Глен Апшоу подходит к перилам, наклоняется и всматривается в полумрак, царящий на площади, несмотря на то, что сейчас был самый разгар солнечного дня.

 — Я не вижу тебя, — раздался сверху голос его дедушки. — Кто бы ты ни был, выйди на середину.

 — Хорошо, хорошо, — прошептал Натчез.

 — Мне очень любопытно, — продолжал Глен Апшоу. — Ты пришел сюда, чтобы заключить сделку?

 И вдруг воздух заполнился гулом других голосов, напоминавших звуки инструментов, когда музыканты настраивают оркестр. Гленденнинг Апшоу отошел от перил и направился к лестнице, ведущей вниз. Дерево скрипело при каждом его шаге. Дойдя до ступеней, он быстро побежал вниз. Том считал его шаги. Когда он досчитал до десяти, Глен, видимо, достиг следующего уровня и снова подошел к перилам.

 — Ты ведь не разочаруешь меня, правда? После того, как столько старался, чтобы разузнать обо мне побольше? — Он подождал. — Скажи же что-нибудь. Говори! — Они слышали голос человека, внутри которого все кипит от гнева, но он тщательно старается это скрыть.

 Натчез потянул Тома в бетонный переход, по которому они попали на Третий ярус.

 — Тогда жди меня, — сказал Глен Апшоу и начал спускаться по следующему пролету ступенек. Том досчитал до шести и услышал, как чуть кривые ноги его деда несут его огромное тело на следующий уровень где-то справа от прохода, где спрятались они с Натчезом.

 — Ты все еще здесь? — спросил Глен.

 Натчез постучал костяшками пальцев по опоре деревянного перехода, начинавшегося у них над головой.

 — Когда-то на этом острове жил один смешной человек, — одна ступенька вниз. — К нему попали документы, которые были дороги мне как память, — еще шаг. — Я не собираюсь ссориться с тобой, кто бы ты ни был, — снова шаги по переходу. — Я уверен, что мы сумеем прийти к соглашению, — Глен шел по переходу прямо над их головами. Дерево застонало — подойдя к перилам, Глен взглянул вниз. — Оригиналы этих записок написаны в двадцать пятом году. И то, о чем в них говорится, сейчас уже не имеет особого значения, — Глен запыхался и тяжело дышал — ему давно уже не приходилось бегать по лестницам.