Я тихонечко скулила, чувствуя себя так, словно пыталась целоваться с дикобразом. В мелких иголках было все! Колени, ладони, даже в щеку впились несколько особенно цепких кругляшей.

– Будем считать, я отмщен, – хмыкнул Вестейн. – Садись, общипаю. А то оштрафуют за порчу ценного репейника.

На глазах выступили слезы, но я мужественно сдержалась и не пискнула, пока Вестейн щипчиками, найденными в моей косметичке, вытаскивал иголки. А когда попыталась почесать общипанную щеку, получила по руке.

– Заразу хочешь занести? Иди вон, умойся, горе. Шиншилла там твоя не убилась?

Я посмотрела на клетку с Шушанной. Она, конечно, не была в восторге от аттракциона, но, к счастью, избежала нападения репейника. Правда, осталась сильно недовольна и делала вид, будто меня не существует.

Кое-как Вестейн освободил два кресла, тщательно проверил их на предмет репейника в засаде, и мы пристегнулись. Дракон взлетел, причем сделал это не мягко и плавно, как требовали в столице, а так, словно был котом, сорвавшимся за резвой мышью.

Нас вжало в сиденья, и я зажмурилась. Маргот летел неровно, то теряя высоту, то резво взмывая. Когда он в очередной раз провалился на несколько метров вниз, я поймала себя на том, что когтями впилась в руку Вестейна. Ойкнув, отдернула ее и покраснела.

Где-то сзади Шушу снова тошнило.

Я так устала, что не заметила, как провалилась в сон, едва Маргот выровнялся. Его кабина, кажется, перешла по наследству еще с древних времен, когда на драконах летали не на конференции и не продавать репей, а воевать с соседним государством. И воины, летевшие в ней, должны были ежесекундно страдать, дабы не заснуть в решающий момент.

Иного объяснения дико неудобным креслам просто не было!

Поерзав так и сяк, попытавшись прислониться лбом к окошку (чуть не набила себе шишку при тряске!), я сдалась и, сделав вид, что крепко сплю и не контролирую себя, привалилась к шефу.

Тот тяжело вздохнул и устроил мою голову поудобнее. И вот тут-то пригодилось актерское мастерство: если бы я не прикидывалась спящей, то провалилась бы сквозь хлипкий скрипящий пол от стыда! От шефа приятно пахло лавандой, а еще исходило тепло драконьего сердца – по легендам, внутри человеческой ипостаси дракона горит настоящее пламя, поддерживающее жизнь.

Мне снился бар. Гремела музыка, сверкали яркие магические шары под потолком. Вокруг царила атмосфера веселья и куража. Мне было хорошо. Тонкая грань между опьянением и расслабленностью, когда хочется танцевать, когда любишь весь мир и открыта будущему.

Я получила работу! Я остаюсь в столице, и все, кто не верил в меня, кто за спиной язвительно предрекал скорое возвращение в деревню, умоются!

– Один «Перчик дракона» и «Фею-крестницу»! – крикнула Шушанна бармену.

И для меня пояснила:

– Начинай с легкого. С «Перчика» тебя вынесет сразу же!

Два ярких коктейля в красивых высоких бокалах вскоре появились на барной стойке. Я с любопытством рассматривала публику и через трубочку тянула кисленький яблочно-медовый коктейль. Шушанна то и дело улыбалась и махала знакомым.

– Сюда все из нашей башни ходят, – пояснила она. – Расслабиться перед работой!

Алкоголь ударил в голову сильнее, чем я ожидала.

– Господин Винг, не напомните, куда мы летим?

– В Фейск, Маргот.

– Благодарю, меняю курс на Фейск.

Шушанна лихо намахивала один коктейль за другим, а я опьянела уже после второго. Голоса и музыка слились в непонятную раздражающую мешанину, а от вспышек света начинала болеть голова. В один момент я заметила, как какой-то мужчина с бокалом в руке схватил бокал Шушанны со стойки.