— Это как раз то, что надо, — одобрила Нэнси. — Там вы будете в большей безопасности, чем в гостинице. Советую переехать туда прямо завтра. Но учтите, никому ни слова, иначе Хуарес с Портером проведают, куда вы перебрались.

— Пожалуй, вы правы, — признал Тьерри. — Значит, так: если я вам понадоблюсь, я у Рэндалов, в случае чего их номер есть в телефонной книге.

Нэнси вДрюг заволновалась.

— Вы сказали — у Рэндалов? На улице Бьюседжер?

— Да. Вы их знаете?

Голос Нэнси внезапно задрожал.

— Слушайте, Тьерри. Я ваших Рэндалов никогда в глаза не видела, но мне известно, что это за люди. Я вас умоляю к ним не переселяться. И от работы, что они предлагают, лучше отказаться.

— Почему?

— Я не могу сказать этого по телефону. Поверьте, если бы мой отец был сейчас здесь, он бы тоже вас предостерег. Прошу вас, не ходите туда!

Тьерри Скотт на мгновение умолк, но вскоре заговорил снова — тоном вежливым, но решительным:

— Спасибо, Нэнси, что предупредили. Тем не менее я рискну принять предложение Рэндалов. Я обязательно должен увидеть этот журнал. Полагаю, что он поможет мне разрешить загадку трех ключей.

НАХОДКА

«С чего это Тьерри взял, что журнал капитана дальнего плавания поможет ему разрешить загадку мексиканских ключей?»

— Тьерри, давайте все обсудим, прежде чем вы отправитесь к Рэндалам, — предложила Нэнси. — Я сегодня обедаю у Джорджи. Присоединяйтесь к нам!

Тьерри согласился. В восемь часов он уже звонил в дверь дома родителей Джорджи. Нэнси представила его хозяевам и, извинившись, увела мистера Скотта в гостиную.

— Почему вы не доверяете Рэндалам? — с ходу спросил Тьерри.

— Папа говорил, что эти люди замешаны в одном темном деле — оно связано со старинными картинами. Вы не слышали об этом?

Тьерри отрицательно покачал головой. Тогда Нэнси рассказала, что несколько лет назад Рэндалы, вернувшись в страну после долгого пребывания в Европе, обосновались в Ривер-Хайтсе в качестве торговцев старыми картинами. Они начали сбывать полотна богатым ценителям, в большинстве случаев тайно. Так, им удалось сплавить несколько произведений французской школы — редчайших, по их словам, — некой миссис Брайент. Некоторое время спустя та узнала, что эти картины не представляют никакой ценности.

— Она подала в суд?

— Да. Рэндалы клялись, что ни в чем не виноваты, они, мол, приобрели картины у торговца по имени Дюплен. Этот человек обманул их, картины нарисовал сам, а подписал именами знаменитых художников. Подписи, разумеется, поддельные.

— А вы-то сами как об этом узнали? — удивился Тьерри.

— Папиному Дрюгу поручили защищать Дюплена. Тот сразу признал, что сам нарисовал эти картины, но уверял, что это всего лишь копии, выполненные в различных музеях в бытность его студентом школы изящных искусств. Он их потом продал неподписанными за смехотворную цену.

— А что ответили Рэндалы?

— Они ужасно возмущались, изображая оскорбленную добродетель, и Рэндал продемонстрировал счет вкупе с различными документами, удостоверяющими, что он заплатил за картины уйму денег.

— И чем дело кончилось?

— Суд заявил, что нет достаточных оснований обвинения в злоупотреблении доверием. Решено было аннулировать сам факт продажи. Миссис Брайент возвратили деньги, а Рэндалам картины, и на этом дело закрыли. Однако мой отец остался при мнении, что Рэндалы — ловкие фальсификаторы, что они не только подделали подписи под картинами, но и сфабриковали счет и документы.