Последние слова произвели магическое действие. Турцевич поспешно открыл стол.

- Так бы сразу и сказали. Вот. Текст удалось восстановить только частично.

- Частично?! - разочарованно протянул Чернобровин. - А еще хвалитесь...

- Скажите и за это спасибо! Сделал почти невозможное, - обиженно насупился Турцевич. - Держите!

Турцевич вручил старшему лейтенанту подлинник и фотоснимок.

... Теперь в руках Максимова и Чернобровина оказался еще один ключ к делу, хотя и не совсем полноценный.

- Итак, - сказал полковник, - 137-я страница обрывается на фразе: "Завалишин, чувствуя приближение сме...".

Он взял снимок.

- Посмотрим, что скажет нам фотография. "Чувствуя приближение смерти, он продиктовал якобы Н.А.Бестужеву свое завещание. Декабрист П.А.Муханов упоминает о нем как о "весьма любопытном и оригинальном документе". "Признаюсь, - пишет он, - я впервые встретил выражение последней воли, изложенное в столь... Если те, кому адресовано это..." Черт возьми, тут пропуск! "прочесть... чрезвычайно ценные... на Аляске, а в Сибири...". Опять пропуск! И дальше: "Есть все основания полагать, что документ этот оказался в числе бумаг декабристов, приобретенных впоследствии известным сибирским библиофилом Егу...". Ясно: Егудиным. Дальше: "Как известно, свое собрание Егудин продал за границу, но часть рукописей уцелела. Следовательно, так называемое "Завещание" должно находиться...".

На этом восстановленный текст обрывался.

- Все! - воскликнул Максимов, в сердцах щелкая по фотографии. - В подлиннике следует еще несколько строк, но если уж Турцевич не смог ничего здесь сделать, то все святые угодники не сделают. Чего бы я ни дал, чтобы прочесть последние строки! Это необходимо! Речь идет о документе, имеющем не только исторический интерес. Тут мы имеем дело с документом, сохранившим, может быть, и по сей день большую ценность для Родины. Ручаюсь, что именно за ним и идет охота. Наш долг - найти и изъять его, прежде чем он попадет в чужие руки.

- Но, может быть, преступник уже нашел и унес его?

- Нет. Такого документа, как помните, и по описи не значится. Да и зачем тогда похититель стал бы подниматься в комнату Ковальчук и что-то искать там? Зачем он взял лист рукописи с указанием места, где находится документ?

- Чтобы замести следы документа...

- М-да... Конечно, если он завладел все-таки завещанием, то это худшее, что может быть. Но мы не вправе опускать руки. Что с Ковальчук?

- Врачи категорически запрещают допускать к ней кого бы то ни было.

- Нужно связаться с историками в наших вузах и попробовать восстановить хотя бы те слова декабриста Муханова о завещании, которые цитирует Ковальчук. Большинство материалов и писем декабристов опубликованы, историки должны знать.

- Будет сделано, Ефим Антонович.

- Вы исследовали пятно на папке?

- Да. Его удалось проявить парами йода. Это отпечаток большого пальца. И он тождествен с отпечатками пальцев на рукоятке чекана.

- Так. Что у вас имеется о Сухорослове?

- По полученным данным, ночью 20 августа он явился домой очень поздно. На скорую руку собрал чемоданчик и сказал соседям, что уезжает погостить к родным в Красноставский район.

- Они действительно есть у него, эти родственники?

- Для соседей, во всяком случае, это было новостью...

- Что вы выяснили о нем самом?

- В последнее время Сухорослов нигде не работал. Занимался разными темными делами. Имел два привода за спекуляцию на рынке. Вы полагаете, Ефим Антонович, он?

- Зачем полагать, когда мы теперь можем установить точно. Выписывайте постановление на обыск и действуйте.

***

Сухорослов жил на втором этаже старого деревянного дома, каких немало еще сохранилось в Крутоярске. Квартира была небольшая. Из темной прихожей одна дверь, налево, вела в комнату старейшей обитательницы этой квартиры Прасковьи Степановны Таракановой.