|
Ей тогда было всего только восемь лет, но тем не менее дар приняли и послали взамен другой. В узорах обручального рушника мать Предславы, княгиня Дивомила, сразу узнала руку сестры, а если киевская княгиня Яромила одобряет сватовство, следует его принять. Поставили лишь то условие, что свадьба состоится не раньше, чем невесте исполнится шестнадцать. Против этого никто не возражал: ни сам Володимер, ни его покровитель Ольг. Так и вышло, что с самого детства Предслава знала, за кого выйдет замуж, но мужа впервые увидела на свадьбе – одновременно с тем, как он впервые увидел ее. Уже после того, как их соединили и тот же Рулав деревянным свадебным жезлом снял с головы молодой покрывало-паволоку.
– Откуда ты взялся? – пробормотала она, отталкивая от себя ищущие руки и все еще не веря, что это не сон. В ней поднималось какое-то лихорадочное возбуждение, но от него веяло чем-то нечистым, неприятным. – Никто не знал… не предупредил… гонцов не слал… А дружина? А полон? Сколько ты привел, сколько своих потерял? Как сходили? – После, после об этом, любушка моя! – Невидимый в темноте гость снова придвинулся вплотную. Весь он источал желание, но ошеломленная Предслава была полна тревоги и недоумения. – Истомился я по тебе, душа моя, сердце мое! Поцелуй же меня, ягодка моя сладкая, малинка моя алая, земляничка лесная! Горячие губы настойчиво искали встречи с ее губами, но Предслава отталкивала мужчину, изо всех сил упираясь ладонями в грудь. Обычно Володыня не так себя вел: нет, он был пылким мужем, но, возвращаясь из похода, первым делом принимался взахлеб рассказывать о том, как сходили, что видели, с кем бились, какую взяли добычу, что учудил Свенельд и что на это сказал Унята, что стряслось по пути с Гладилой и Втораком, как Дорожко в кустах сел на ежа и выскочил со спущенными портками, как Крепимер на пиру подрался с местными на Случе, как Еловца на Припяти поймали на одной бабе, а ее муж – там над всеми старший… Поболтать он любил сверх всякой меры, особенно когда было чем похвалиться. Но чтобы вот так среди ночи, будто с дерева слетев… – Как ты в город-то попал? – воскликнула Предслава. – Кто вам ворота открыл? Почему меня не разбудили? – Зачем будить – я сам тебя разбужу! – из темноты донесся смех. – Или пусть будет сон – слаще сна ты в жизни не видала. Ну, иди же ко мне, лебедь моя белая… Он с силой обнял ее, придвинулся вплотную, ее руки невольно обвились вокруг шеи мужчины… На нем ничего не было, даже исподки, будто в бане, и под пальцами она вместо теплой человеческой кожи, липкой от пота, ощутила что-то сухое и гладкое, но неровное, прохладное… похожее на чешуйки. И тут же страстный любовник вскрикнул странным низким голосом – совсем не таким, каким говорил перед этим, – зашипел, как от сильной боли, и резко отпрянул. Потрясенная, дрожащая Предслава, обливаясь дрожью от непонятного ужаса, отшатнулась в другую сторону и безотчетно вцепилась в маленький кожаный мешочек у себя на шее. Залоснившийся, блестящий, двадцать лет назад накрепко зашитый заговоренной ниткой, он хранил в себе корень волшебной князь-травы солонокрес. |
