Профессор Муромцев слышал, как женщины тихо разбрелись по своим комнатам. Но смогут ли они заснуть? Он, во всяком случае, перебрав в уме все возможные варианты объяснения событий, чувствовал себя немного спокойнее, чем прежде. Кроме то-то, он твердо решил, что завтра с утра непременно и без всяких разговоров отправится в Петербург. Пусть даже ради спасения доктора Коровкина его тетушка лишится своего доброго имени! Что за чушь? И что она вообще имела в виду?

Как ни странно, но профессор, оказавшись в постели, сразу заснул – сказывалась многолетняя привычка, и дисциплинированный организм в целях самосохранения включал все механизмы независимо от того, какие подарки преподносила жизнь Проснулся он так же резко и неожиданно, как заснул. В доме царила полная тишина. В комнате было светло, как днем. Белая ночь всегда каким-то образом меняет представление о времени, о его протяженности и скорости Николай Николаевич никак не мог понять, отчего проснулся. Сердце его стучало учащенней обычного Разве что приснился какой-нибудь сон? Как хорошо, что он никогда не помнит своих снов, а то бы уже сидел и делал глубокомысленные выводы, сообразуясь с гениальным учением Фрейда!

Профессор осторожно повернул голову и покосился в ту сторону, где стояла кровать жены. Елизавета Викентьевна спала, и он некоторое время прислушивался к ее тихому и ровному дыханию.

Он попробовал снова закрыть глаза, но безрезультатно. Тогда он, повинуясь какому-то внутреннему импульсу, сел на постели, а затем встал и осторожно подошел к открытому окну – сквозь закрывавшую его кисею едва-едва двигался из сада прохладный воздух.

Несколько наискосок из окна виднелась дорожка, ведущая к флигелю, где поселились совсем недавно доктор Коровкин и его тетушка. И вот теперь профессор с изумлением наблюдал, как открывается дверь флигеля и на пороге появляется Полина Тихоновна! Она, кажется, даже не раздевалась, не ложилась в постель. Дама приостановилась на крыльце, как бы в задумчивости. Профессор протянул руку к тумбочке – там лежали часы. Он нащупал их рукой, не сводя взгляда с обитательницы флигеля, осторожно поднес к глазам: Боже, час ночи! Что же собирается делать тетушка Клима Кирилловича, женщина явно со странностями?

Полина Тихоновна огляделась по сторонам, решительно сошла с крыльца и свернула за угол флигеля. Что там такое? Любопытство профессора разгорелось, и он, потакая инстинкту ученого доходить до конца в своих исследованиях, решил выйти из спальни и подняться по скрипучей лесенке на самый верх дачки, на мансарду с балкончиком Он не любил там бывать, слишком тесно, как в голубятне, но сейчас мансарда давала единственную возможность обозревать сверху все происходящее на участке. Профессор слышал под своими босыми ногами скрип деревянных ступенек, но не слишком беспокоился: вряд ли кто-то еще кроме него бодрствовал в доме среди ночи, все-таки его девочки достаточно понервничали за день – концерт, затем неприятность с доктором – и крепко спят.

Из окна мансарды он внимательно наблюдал, как тетушка Клима Кирилловича обошла угол флигеля и далее устремилась к забору. Она прошла вдоль него, иногда приподнимаясь на цыпочки и вглядываясь вдаль. Но профессор, благодаря свету белой ночи и удачно выбранной точке обзора, хорошо видел, что ни вблизи, ни вдали никого и ничего интересного нет Что же делала Полина Тихоновна около забора? Ждала ли кого-нибудь? Или наоборот, выискивала удобное место, чтобы перелезть через ограду и куда-то уйти?

Николай Николаевич фыркнул – настолько уморительной ему показалась мысленная картинка: солидная тетушка доктора Коровкина, дама основательная и рассудительная, подбирая длинную юбку, пытается перекинуть ногу через забор.