– Я тоже хочу тебя, – прошептала Бет, не в силах совладать с собственным желанием. Она знала, что Эрнан не любит ее, но разве можно было отказаться даже от всплеска его любовных чувств?! Когда она вернется в Америку, у нее не будет ничего. Женщина инстинктивно потянулась к нему, обвила руки вокруг его шеи и...

Неожиданно Хуан потянулся и зевнул, продирая глазенки. Застигнутые врасплох, любовники вскочили. Бет схватила лифчик и попыталась застегнуть его непослушными пальцами.

– Погоди, – резко сказал Эрнан и сделал все сам.

Бет почувствовала себя разбитой. Тело изнывало от неудовлетворенного желания – она никогда раньше не знала, как это мучительно. Теперь-то поняла смысл выражения «сексуальный голод».

Эрнан скользнул взглядом по тельцу еще не отошедшего от сна сына, потом привлек к себе Бет и поцеловал, убедительно демонстрируя не только нежность, но и свидетельство своего возбуждения.

– Мне кажется, мы проделали хорошее упражнение для воспитания силы воли, – сказал он мрачно и разжал объятия. – Поедем в Сан-Рокес, поужинаешь с нами.

9

Как только машина подъехала к парадной двери виллы, навстречу хозяину выбежала Мария, явно очень расстроенная. Она бросила на Бет извиняющийся взгляд и обрушила на Дуареса водопад испанских слов. Девушка чуть не плакала. Эрнан повел ее в дом, что-то тихо говоря. Бет взяла Хуана за руку и последовала за ними.

– Что случилось? – быстро спросила она, как только Мария, закончив разговор, метнулась к выходу.

– Ей позвонили и сказали, что мать неожиданно попала в больницу, – нужна срочная операция. Ее родители живут в деревне под Кордовой. Она собирается сейчас же ехать туда.

– Бедняга, – сочувственно пробормотала Бет. – И что, ее мать серьезно больна?

Эрнан пожал плечами.

– Трудно сказать. Марии сообщили слишком мало, и она сможет все узнать, когда доберется домой.

– Она поедет на машине?

– Нет! В ее теперешнем состоянии вести машину было бы опасно. Сейчас я отвезу ее на вокзал. Через пару часов она будет у матери.

– Чем я могу помочь? Хочешь, я поеду с тобой?

Эрнан покачал головой.

– Если честно, то лучшее, что ты можешь сделать, это остаться дома с Хуаном. Не возражаешь?

– Конечно нет. – Бет улыбнулась, радуясь, что может хоть как-то помочь.

Через час она накормила Хуана ужином, уложила в кровать и присела рядом, рассматривая с ним книжку с картинками. Когда глаза малыша стали слипаться, Бет заботливо укрыла его и наклонилась поцеловать. Ответит ли малыш на ласку? – запоздало подумала она. Однако Хуан потянулся к ней и чмокнул в щеку.

– Спокойной ночи, милый, – нежно сказала она, почувствовав, как ее сердце сжалось.

Каждый вечер ребенок, лежа на этой массивной кровати, не ждет поцелуя матери.

Бет спустилась из детской вниз и стала поджидать Эрнана в том самом огромном зале, где впервые увидела его.

Здесь все поражало ее воображение своими огромными размерами и элегантной обстановкой, а многочисленные портреты на стенах даже слегка устрашали торжественной строгостью. Портрет Эрнана присоединился к ряду портретов его предков. Красивое породистое лицо смотрело на нее с высокой стены и даже на холсте было пронзительно волнующим.

Бет присела на краешек громадного кожаного дивана и полистала несколько журналов, но все они были посвящены бизнесу, так что не заинтересовали ее надолго. Она вздрогнула, когда в дверь постучали. Но это была всего лишь экономка, спросившая, может ли она покормить Бет, прежде чем уйдет домой. Гостья вежливо отказалась, сказав, что сначала дождется Дуареса.