— Боже правый!

Калтон потрясенно замер, и даже на непроницаемом лице Килсипа было написано удивление.

— Да, он тогда главным франтом местным был, — продолжила матушка Побируха, — Увязался за моей девочкой, чтоб ему пусто было, погубил ее и оставил голодать с ребенком на руках, как распоследний злодей!

— С ребенком? И как его зовут?

— Тьфу! Как будто вы мою внучку Сал не знаете.

— Сал — дочь Марка Фретлби?

— Да! И она не хуже той, второй, хоть у них и разные матери. О, я видела, как она расхаживает в шелках да атласах, как будто мы — грязь у нее под ногами, а Сал, ее сестра… Чтоб ее!

Выбившись из сил, старуха повалилась на постель, а Калтон ошарашенно застыл, обдумывая поразительное открытие. То, что Розанна Мур оказалась бывшей любовницей Марка Фретлби, его не особенно удивило — в конце концов, миллионер был всего лишь человеком, и его юность проходила не лучше и не хуже, чем у его друзей. Розанна Мур считалась красавицей и явно была из тех женщин, которые в глубине души предпочитают ничем не ограниченную свободу любовницы узам брака. А что касается моральности — сейчас столь многие люди живут в стеклянных домах, что мало кто решается бросить камень. Прегрешения юности никак не повлияли на мнение адвоката о Фретлби, но его поразило то, что миллионер оказался настолько бессердечным и оставил своего ребенка на милость старой ведьмы, каковой была матушка Побируха. Это было так не похоже на того человека, которого он знал, что Калтон задумался, не вздумала ли старуха его обмануть.

— Мистер Фретлби знал, что Сал его дочь? — спросил он.

— Нет! — довольным тоном отрезала матушка Побируха. — Он думал, что она умерла, когда Розанна его отвадила.

— А почему вы не рассказали ему?

— Потому что я хотела разбить его черное сердце! — с ненавистью в голосе ответила старая ведьма. — Она привыкала к жизни на улице, пока ее не отобрали у меня. Если бы ее посадили, я бы пошла к нему и сказала: «Посмотри на свою дочь! Я погубила ее так же, как ты погубил мою».

— У вас нет сердца! — ужаснулся столь жестокому замыслу Калтон. — Вы пожертвовали ради мести невинной девочкой.

— Не собираюсь я слушать ваш проповеди, — угрюмо произнесла старуха. — Я не святая и хотела поквитаться с ним… Он щедро мне заплатил, чтобы я не болтала про свою дочку, и денежки эти здесь. — Она положила руку на подушку. — Все золото, звонкое золото… и мое, чтоб мне пусто было!

Калтон встал. Этот пример того, как низко может пасть человек, вызвал у него отвращение, ему захотелось уйти, но, когда он уже надел шляпу, в комнату вошли девушки с доктором, который кивнул Килсипу, бросил острый, оценивающий взгляд на Калтона и подошел к умирающей. Девушки вернулись в свой угол и стали молча ждать конца. Матушка Побируха повалилась на спину, вцепившись похожей на когтистую лапу рукой в подушку, словно защищая дорогое ей золото, и по лицу ее разлилась мертвенная бледность, указывавшая доктору на то, что конец близок. Он присел рядом с кроватью и поднес свечу к лицу умирающей. Та открыла глаза и вяло пробормотала:

— Ты кто? Проваливай!

Но потом, как видно, она осознала происходящее, потому что вдруг дернулась и издала душераздирающий вой, от которого всех, кто был рядом, бросило в дрожь, таким необычным и жутким был этот звук.

— Мои деньги! — завопила она, сжимая подушку сухими руками. — Мое! Ты их не получишь, чтоб тебе пусто было!

Доктор встал и пожал плечами.

— Нет смысла что-то делать, — сказал он.