— Вздор! — резко бросил Фретлби. — Тебе показалось.

И развернувшись, он торопливой походкой направился к дому. Мадж растерянно проводила его взглядом, потому что отец никогда прежде не разговаривал с ней так грубо. Она стояла какое-то время, пытаясь понять причину этой неожиданной злости, пока позади не раздались шаги и негромкий свист. Вскрикнув, она развернулась и увидела улыбающегося Брайана.

— A-а, это ты… — надула она губки, когда он обнял ее и поцеловал.

— Всего лишь я, — просто ответил он. — Вот ведь разочарование, правда?

— Ужасное разочарование! — рассмеялась девушка, и они рука об руку пошли к дому. — А знаешь, я только что сделала смешную ошибку: подумала, что папа — это ты.

— Как странно, — рассеянно произнес Брайан, думая о том, как красиво и чисто ее лицо в лунном свете.

— Правда, да? — ответила она. — На нем было светлое пальто и фетровая шляпа, как у тебя, и вы одного роста — вот я и перепутала.

Брайан не ответил, но почувствовал холодок в сердце, когда увидел, что его худшие подозрения могут подтвердиться, ибо ему вспомнилось странное совпадение: человек, садившийся в хэнсом, был одет в точности как он. Что если…

— Ерунда, — произнес он, вырываясь из водоворота мыслей, в которые его ввергло это сходство.

— Вовсе нет, — строго произнесла Мадж, которая последние пять минут говорила о чем-то другом. — Вы очень невежливы, молодой человек.

— Извини, — спохватился Брайан. — Так о чем ты говорила?

— О том, что лошадь — самое благородное из животных. Вот!

— Что-то не понимаю… — растерялся Брайан.

— Конечно, не понимаешь, — обиженно перебила его Мадж. — Я же последние десять минут разговаривала с глухим. И еще, наверное, хромым.

И в доказательство истинности своего замечания она со всех ног бросилась по дорожке к дому. Брайан последовал за ней. Погоня оказалась долгой, потому что Мадж была проворнее и гораздо лучше знала сад, но наконец он поймал ее у самого порога, а потом… История повторяется.

Они вошли в гостиную, где им сообщили, что мистер Фретлби поднялся к себе в кабинет и хочет, чтобы его не беспокоили. Мадж села за пианино, но не успела она прикоснуться к клавишам, как Брайан взял ее за руки.

— Мадж, — с серьезным видом произнес он, — что сказал твой отец, когда ты сделала эту ошибку?

— Очень рассердился, — ответила она. — Даже разозлился. Не знаю, что на него нашло.

Брайан вздохнул, отпустил ее руки и хотел что-то сказать, но ему помешал звон дверного колокольчика. Они услышали, как слуга открыл дверь и повел кого-то наверх, в кабинет мистера Фретлби.

Когда лакей вошел зажечь газ, Мадж спросила у него, кто пришел.

— Не знаю, мисс, — был ответ. — Он сказал, что ему нужно поговорить с мистером Фретлби, и я проводил его наверх.

— Но я думала, что папа просил никого к себе не пускать…

— Да, мисс, но джентльмену было назначено.

— Бедный папа, — вздохнула Мадж, снова поворачиваясь к пианино, — у него вечно столько дел!

Когда они остались одни, Мадж заиграла последний вальс Вальдтейфеля. Это была неторопливая, запоминающаяся мелодия с оттенком грусти, и Брайан, полулежавший на диване, заслушался. Потом она спела веселую французскую песенку про любовь и бабочку с шутливым припевом, который заставил Брайана рассмеяться.

— Напоминает Оффенбаха, — заметил он, вставая и подходя к пианино.