Поначалу на вывеске красовались великолепная шляпа и пара чулок. «Продавец чулок», «галантерейщик» — так с тех пор и пристала эта кличка к Дефо. Но молодой негоциант не успокоился на принадлежностях туалета. И вот купец Фо уже торгует испанскими винами и французскими тканями, мускусом и мехами (недруги утверждали, будто он сбывал «кошачий мех»). Приобретает доходный дом, наконец, строит завод черепицы и успешно поставляет ее соотечественникам, до этого ввозившим столь необходимую продукцию из Голландии.

Фортуна явно благоволит ему. Оперившись и осмелев, он фрахтует торговые корабли и становится пайщиком в их страховании. Ширятся коммерческие связи, растут доходы, а с ними и его тщеславие.

О благополучии преуспевающего дельца говорит не только серебряная посуда у него на столе, заменившая оловянные тарелки, кружки и ложки, но и лодка для прогулок по Темзе, которой он очень гордится; экипаж со стеклянными окнами — свидетельство моды и достатка; своя собственная верховая лошадь. Семья проводит лето на фешенебельных курортах — в Бате и Эпсоме. А между тем он, элегантный и надменный, обедает у Понтака — в знаменитой харчевне, где распивает роскошные вина по семь шиллингов бутылка, играет в кегли, посещает петушиные бои, но чаще всего его видят на скачках, ибо с юных лет он был заядлым лошадником.

Разумеется, Дефо регулярно, как положено дельцу, бывает на бирже — центре всякого рода информации. Здесь справлялись о ценах на товары и акции, заключали сделки, узнавали последние политические новости.

Однако, несмотря на, казалось бы, достигнутое благополучие, непомерное тщеславие плебея Даниеля Фо оставалось неудовлетворенным.

Чего же не хватало Даниелю Фо? Самой малости, всего лишь небольшой частицы «де» перед фамилией — свидетельства того, что в его жилах течет кровь потомственного дворянина! Недолго думая он самолично простонародное «Фо» дерзко переделывает на «де Фо», что говорит о его якобы нормандском происхождении. Отныне мистер де Фо (слитно фамилия стала писаться позже) получил право утверждать, что его предки ступили на землю Англии вместе с воинами Вильгельма Нормандского. И что 14 октября 1066 года под Гастингсом, в великой битве с англосаксами один из них находился в рядах атакующих, впереди которых жонглер Тальефер распевал баллады о легендарном Роланде, увлекая песней в бой.

Но дворянину положено иметь фамильный герб. И Дефо сочиняет его: три свирепых грифона возникают на фоне красных и золотых линий. Появляется, как подобает, и латинский девиз, который гласит: «Landatur et alget» — «Похвалы достоин и горд».

Надо же было, чтобы именно в этот момент восхождения по ступеням житейского преуспеяния мистера Дефо попутал дьявол: он ввязался в авантюру герцога Монмута. Этот, можно сказать, необдуманный шаг, никак не вяжущийся с характером Дефо, рассудочным и расчетливым, приведет его на край пропасти.

Когда повстанцы были разбиты и герцог Монмут казнен, Дефо, опрометчиво принявший участие в восстании, поспешил скрыться. Впрочем, если говорить о его военных подвигах, то совершить их ему не удалось. Рассказывали, что при первом ружейном залпе конь понес его в обратном направлении от неприятеля, избавив тем самым седока от удара вражеской шпаги.

К счастью, в этот первый раз долго прятаться ему не потребовалось. И вскоре его увидели среди тех, кто торжественно приветствует на лондонских улицах нового короля Вильгельма III, до этого бывшего правителем Голландии и занявшего английский престол по предложению крупной буржуазии и земельной аристократии. Но страх преследования и горечь быть обреченным на то, чтобы тайно скрываться, уже тогда он вкусил сполна.

Мистер Дефо снова погружается в гущу экономической жизни.